Дед помолчал, налил себе чаю, но пить не стал.
— Проснулся Миразиз, глядит: ночь, звёзды на небе, а его кто-то уносит на спине. Посмотрел — громадный волчище на спине его тащит! «Ну, — думает Миразиз, — пришёл, значит, мой последний час». Сам, однако, молчит, про себя думает: «Говорят, звери — медведи, волки — мёртвых не едят. Притворюсь мертвецом, вот он и бросит меня где-нибудь по дороге…»
Волк остановился у обрыва, осторожно опустил Миразиза на землю. Тот и теперь не проявлял никаких признаков жизни. Логово волка находилось под стволами громадных дубов, поваленных бурей. Судя по широкому входу, внутри было просторно, и серый мог там преспокойно съесть свою добычу. Отдышавшись, волк начал втаскивать его в логово. По счастью, в спешке он поволок Миразиза боком, ухватившись зубами за патронташ, отчего Миразиз застрял у входа. Волк его и так и сяк, надрывается, а добыча ни с места. И тут Миразиз не выдержал, поднял голову и воскликнул укоризненно: «Ия, что же ты за богатырь, никак не справишься? Ай-яй-яй!»
Волк испугался или стыдно ему стало, кинулся вон что есть силы, а Миразиз подобру-поздорову отправился восвояси. Вот как оно было…
— Однако на охоте, наверное, и вам доставалось, ведь правда, бобо? — улыбнулся парень в синей майке. — О них вы молчите, всё время рассказываете о подвигах моего дядюшки Миразиза…
— Потому что твой дядюшка — Ходжа́ Насредди́н нашего кишлака, сынок. И если рассказываем о нём байки и всякие небылицы, то только любя. А приключения на охоте — ты прав — и со мной случались.
— Расскажите, Сулейман-бобо, — попросил Тахир.
— Так все знают про тот случай…
— А я не знаю, — сказал Тахир.
— Расскажите, расскажите, дедушка! — загалдели и другие ребята.
Дед почесал затылок, хитро сощурился.
— Тогда слушайте, — начал он. — Не помню уж, в каком году это было. Но в том году в окрестностях развелось столько лисиц, что житья от них не было. А одна просто из дворов не вылезала. Хозяйки даже днём боялись выпускать кур из курятников. Никак я не мог с этой лисицей сладить. Моя верная помощница — охотничья собака — была уже так стара, что круглые сутки не покидала своей конуры. Из ружья в кишлаке не постреляешь. Что делать? Решил я поставить на рыжую чертовку капкан. Выследил, какими закоулками пробирается она к дворам, не пожалел мяса — целую баранью ногу, из которой можно было бы сварить большой казан шурпы. Поставил я капкан и жду за околицей. Вот мелькнул среди высоких кустов рыжий, как пламя, хвост. Лисица следовала проторённым путём. Значит, сейчас попадётся, нахалка. Через полчаса я пошёл вызволять лисицу из капкана. Подхожу и что же вижу? В капкане вовсе и не лиса, а чья-то коза. Видно, паслась поблизости и угодила. А рыжей и след простыл. Слопала баранину и дала тягу. Решила на этот раз обойтись без курятины…
Ребята засмеялись.
— Провела-таки меня, бестия! — кончил дед с шутливой досадой, ударив себя по коленке. — Лучше бы я из этого мяса шурпы наварил и наелся в своё удовольствие.
Парень в синей майке принёс большую миску с салатом из помидоров и лука.
— Плов готов, дедушка, — доложил он.
— Тогда, значит, пора его есть, — улыбнулся бобо.
— Вы сами должны выложить плов на блюдо, дедушка, — сказал повар. — Это дело почётное, и мы уступаем его вам.
— Ну, что ж, тогда придётся поработать, — согласился дед.
Сулейман-бобо легко соскочил с сури и направился к очагу.
Через пять минут на большом глиняном блюде выросла целая гора янтарного рассыпчатого плова. Блюдо подхватил парень в синей майке, принёс и поставил на дастархан.
Принялись за еду. Чистый воздух, сырдарьинская вода сделали своё дело — плов убывал прямо на глазах. И вскоре блюдо было уже пустое. Перешли к зелёному чаю. В этот момент юноша, похожий на младшего сына бобо — Эрали, вдруг воскликнул:
— Смотрите, вон Бури [6] бежит!
Все разом обернулись и посмотрели туда, куда указывал парень.
— Да это же обыкновенная собака! — пожал плечами Тахир. — Хотя… здорово похожа на волка.
— Бури — ее кличка, — пояснил парень.
Собака бежала по тропинке мягкими, бесшумными прыжками, низко опустив большую, тяжёлую голову.
— Я неспроста её так назвал, — сказал бобо. — Бури можно считать на четверть волчицей.
— Как так? — удивился Тахир.