— Ага. Воины сберегли. Надо чего?
— Нет.
— Ты же на моём корабле не был? Заходи.
Сигверт перекинул на берег весло, протянул руку, и вскоре Март стоял на палубе. Хотя какая там палуба — настил из досок, такой узкий, что едва разойдёшься с идущим навстречу.
— Не очень-то здесь уютно, — сказал он.
— Привыкаешь, — ответил Сигверт. — Зато лучше и быстрее этого корабля не найти.
Они устроились прямо на настиле, отодвинув лежавшие мешки. Сигверт окинул взглядом судно от носа до кормы — верно, не в первый раз, — и привалился спиной к вогнутому борту.
— Вроде не угробили мой корабль, — сказал он лекарю. — Не люблю его в чужие руки отдавать… Ты как, освоился?
Март кивнул. И не удержался:
— О принцессе ты так не беспокоился, как о своём корабле.
— Нашёл о ком беспокоиться. Камилла — толнедрийка. Их с детства учат ходить в походы и защищать себя. Она неплохой воин. Здесь она дома, Горн довезёт её до столицы в целости и сохранности, да и Карталикс при первом взгляде сойдёт за защитника. Если ты пришёл меня отговаривать, зря тратишь время. Тебя я с собой не зову. Ты к холоду непривычен, да и места там недобрые…
— Вы что, успели разругаться в дороге?
— Нет.
— Может, наскучила тебе красавица?
Сигверт фыркнул, и Март согласно кивнул: ещё бы, наскучит такая.
— Так расскажи, в чём дело.
Кунг отмолчался. Март устало потянулся и тоже прислонился к борту. Оказалось удобно. Судно чуть покачивалось, ветер нёс с берега запах дыма и жаркого, а над головой темнело вечернее небо, будто укрывая колыбель корабля звёздным пологом. Лекарь вытащил из поясного кошеля трубку. Сигверт поморщился, но, убедившись, что Март осторожен с огнём, снова расслабился.
— Северяне рассказывали небылицы о Тёмных землях, — попробовал Март зайти с другой стороны. — Мол, колдовство там… Что, правду говорят?
— Там странные места, — согласился Сигверт. — Людям живётся трудно, земля сурова с ними. Урожаи не вызревают, охота тоже плохая. К тамошним берегам даже рыба подходит неохотно. Когда я был там, слышал разговоры, что в Империи и поля щедрее, и горы богаче…
— Рубежи наверняка хорошо охраняют.
— Нет. Тёмные Земли — это остров. От Империи их отделяет узкий пролив, который по низкой воде можно перейти вброд. Я хорошо знаю те места, я когда-то ходил там с купеческими обозами. С имперской стороны по берегу простирается Лиамская пустошь — раньше там стояла деревня с паромной переправой, — а за ней, в трёх часах пешего хода, начинаются поселения. Ни пустошь, ни окраинные деревни никто особо не охраняет. Там всегда было тихо. И я уверен, что новый тан этим воспользуется.
— И не побоится имперских легионов?
— Он не дурак, чтобы сражаться на чужой территории. Легионы непобедимы на равнинах, но в горах обречены. К тому времени как Империя подчинит Тёмные Земли, они будут завалены толнедрийскими костями. А если вспомнить, что именно там сотворили горючее зерно, что сломало стены Лаконики, то победа может достаться слишком дорогой ценой.
Март задумался.
— Погоди. Ты же был в Тёмных землях прошлой зимой, и тогда они не собирались ни грабить, ни воевать. Даже торговое соглашение подписали, хотя чем c ними можно торговать…
— Соображаешь! — искренне удивился Сигверт. — Народу, что там живёт, не нужна война, им есть нечего. Они с радостью отдадутся под власть более сильного, если тот пообещает накормить. Представляешь, вести туда имперские легионы?!. Прежний тан это понимал и пообещал раскрыть часть тайн, что хранятся в замке, в обмен на поставки зерна. А тайн там немало, поверь.
— Значит, достаточно убрать нового правителя, и Тёмные земли перестанут быть угрозой, — понял Март. — Расскажи о нём. Твои там такого наговорили… Мол, упырь, кровь пьёт, солнца боится…
— Всё верно, — подтвердил Сигверт. — Только не упырь он, а обычный человек. Я его видел, разговаривал с ним. Забыл только, какую должность он занимал при дворе…
— А кровь взаправду пьёт?
— Ага. Двух быков для этого дела держит. И пьёт, и умывается, сам видел. Говорит, бычья кровь молодость бережёт.
Март только головой покачал:
— Пустое дело! Особенно внутрь лить. А серебра чего не терпит?
— А отчего я железа не терплю? У него тоже самое, только от серебра и золота. Тоже кожу враз стирает.
— Чего только не бывает, — удивился Март. — И он хороший воин?
— Очень. Он хорош с мечом, и… мне довелось в этом убедиться. Не знаю, какой из него полководец, но фехтовальщик он прекрасный. Выстоять против такого — дорогого стоит.
Март негромко рассмеялся:
— Ты сражался с ним и проиграл, так, что ли? Расскажи-ка!
Сигверт с досадой отмахнулся:
— Да не сражался я. Взялись как-то для забавы мечами помахать… Обычное дело, и рассказывать нечего. Когда начнутся грабежи, император всё равно меня пошлёт разбираться, раз я там был. Проще сейчас всё решить.
Душистый дым от мартовой трубки клубился над кораблём, сплетался в затейливые узоры. Казалось, прошла целая вечность с того утра, когда Сигверт ввалился к лекарю в гончарном городке с мешком привозного табака…
— Так это тебе надо на поединок тана вызывать, — уронил лекарь то, что наконец обрело форму в мыслях.
— Соображаешь, — кивнул Сигверт.
— Перед императором выслужишься, права на принцессу докажешь и самолюбие залечишь, — заключил Март. — Хорошо придумал.
— Я думал, ты отговаривать станешь.
— А что тебя отговаривать? Тебе лучше знать, на что ты годен. Я только знаю, что Варриону ты по первости тоже проиграл, зато после он у тебя полы натирал, хотя это ему было хуже, чем если бы ты поливал его оловом!
Кунг снова кивнул, не скрыв мстительной улыбки. Март поднялся, аккуратно выколотил трубку за борт, зевнул и потянулся.
— Вот теперь мне ясно. Всё-таки ты ищешь славы, а не любви.
— А разве бывает одно без другого? — возразил Сигверт. — Любовь толкает на славные дела, а слава отмечает тех, кто любви достоин.
— Далась тебе эта любовь… Я вот думаю… Как принцесса тебя встретит, даже если явишься с победой? Она ж не привыкла, чтобы против её воли шли… Будет ли тебе место при дворе при таком раскладе?
Сигверт отмолчался. Помог лекарю спуститься на берег, а сам остался на корабле. Верно, здесь и заночует.
От костра ещё не расходились, там снова что-то жарили и пекли и вроде бы даже пели песни, прерывающиеся криками и хохотом. Горн так и нёс сторожевую службу у палатки Камиллы. Интересно, не клянёт ли принцесса себя за решение связать жизнь с честолюбивым военачальником? Карталикс — тот хоть и не добудет императорскому роду славы, зато не скажет жене ни слова поперёк. Тогда Сигверту останется по-прежнему водить по морям своих отчаянных верингов, торговать рыбой и пару раз в год заглядывать на чарку вина к такому же отверженному тану Тёмных Земель. А Марту?..
Как он ждал когда-то, что прославленный кунг отблагодарит его за спасение почётным местом при войске! А теперь на одной чаше весов — нежданный поход в Тёмные Земли, а на другой… На другой — место при императорском дворе, при владыке северной половины мира. И решить нужно в три дня.
Глава пятая, в которой страдает браслет
Три дня, отмеренные Сигвертом до отплытия, прошли быстро. Март болтался по лагерю, слушал резкую верингскую речь, любовался кораблями и терзался сомнениями. Делать ему было нечего: хозяйства он на правах гостя не касался, а больных среди крепких северян не наблюдалось. Опытным глазом лекарь приметил нескольких, кому следовало бы подлечить старые раны, и, будь до отъезда больше времени, можно было бы заняться, но не сейчас.
Кунга на общих сборах видели редко. Март пару раз замечал, что он заходил к Камилле, и было нетрудно догадаться, о чём они говорили. Сама Камилла почти не выходила из палатки. Карталикс было заглянул к ней, вылетел весь пунцовый, и оставалось только гадать, как принцесса объяснила ему своё нездоровье. Чуть позже заглянул к ней и Март, узнать, не надо ли чем помочь, и ушёл в полной уверенности, что если девушка и страдает, то точно не из-за телесных причин.