К вечеру третьего дня северяне начали неспешно увязывать вещи. Март нагулялся по берегу до дрожи в коленях, но так и не принял решение, и теперь отогревался у огня, наблюдал за сборами и втайне надеялся, что завтрашнему отъезду что-нибудь помешает.
За спиной послышались голоса: вернулся Сигверт. Бросил поводья подоспевшему верингу, перекинулся с ним парой слов, огляделся по сторонам, будто надеялся найти спешное дело, но был пойман за рукав Карталиксом. Выслушал принца, кивнул, поморщился, но всё-таки пошёл к палатке принцессы.
Веринги закончили сборы и расселись вокруг огня, пересмеиваясь и кивая на палатку. Сигверт с Камиллой ссорились так, как ссорятся только близкие и важные друг другу люди, и ни один не прятал боли, которую причиняли слова другого. Говорили они негромко, и Март не мог разобрать слов, но судя по раскрасневшемуся лицу Карталикса, сидевшего ближе, разговор давно вышел за рамки придворного этикета. Принц вздохнул и пересел к огню.
— Я уважаю Сигверта, — сказал он, — но не понимаю, как можно так разговаривать с женщиной.
— Она же носит меч, — заметил один из верингов. — Кунг и говорит с ней как с воином.
— Уговаривает остаться? — спросил Март. Ответ был ему известен, но нужно же было как-то выразить участие.
Карталикс только махнул рукой.
Наконец полог палатки дёрнулся, и Сигверт вышел. Окинул взглядом собравшихся у костра и уже собрался что-то сказать, как полог дрогнул опять, и в проёме показалась Камилла. Вышла бесшумно, не сказав ни слова, но кунг остановился в нерешительности, осёкся, будто почувствовал её зов. Как, как можно уйти от этих горящих глаз, роскошных волос, сколько можно сопротивляться взаимному притяжению?..
Под её зовущим взглядом Сигверт ссутулился и опустил голову. Затем устало выдохнул, даже глаза на миг прикрыл и повернулся к принцессе.
Солнечный меч сорвался с пояса и успел стукнуть остриём по камню, прежде чем Сигверт его поймал. Должно быть, перетёрся ремешок, крепивший ножны к поясу. Кунг внимательно осмотрел ножны, вынул и оглядел золотистое лезвие, неспешно приладил обратно к поясу и долго связывал порванные ремешки. Когда он наконец поднял голову, на лице не осталось ни следа от недавних сомнений.
— Отплываем на рассвете, — сказал он. Оборачиваться не стал. Переступил лежавший на пути тюк и подсел к огню. Кто-то передал кунгу дымящуюся миску, и вот уже у костра завязался лёгкий, пустой разговор.
Принцесса скрылась в палатке, и вскоре снова послышался звон металла о камень: серебряный браслет, брошенный сильной рукой, вылетел наружу, покатился и затих, зарывшись в песок. Карталикс хотел поднять, но Март успел раньше, дотянувшись остриём ножа. Принц вздохнул и отправился в палатку — утешать.
В ночь перед отплытием Марту не спалось.
Будь он лет на десять помоложе, без колебаний пошёл бы за Сигвертом. Отдал бы славу и богатство за право побывать в невиданных землях. Без страха стоял бы рядом с кунгом на высокой корме, глядя, как берега ощетиниваются стрелами и копьями при виде боевого корабля. Применил бы всё своё искусство, чтобы отвести от воинов хворь и гибель. Но годы идут, и нельзя сказать, что на долю бывшего тюремного лекаря выпадало мало приключений. Пора подумать о будущем.
Но разве не обещал Март разделить с Сигвертом равно победу и поражение?
Всю ночь не спал лекарь. Думал, прикидывал, вспоминал…
Едва рассвело, снаружи завозились, негромко заговорили, запахло дымом: веринги готовились к отплытию. Март выпутался из тёплой палатки и сразу увидел Сигверта — кунг как раз закончил завтракать, швырнул объедки в огонь и пошёл привычной тропой к кораблю.
Вокруг шла неспешная, размеренная работа: северяне складывали палатки, сворачивали навесы, собирали посуду. С берега на борт «Золотого змея» была положена широкая доска, по которой катили наверх бочонки, несли ящики и узлы. Март осторожно обошёл разложенные на земле тюки и приблизился к кораблю. Сигверт показался над бортом, заметил Марта и, отдав ещё пару распоряжений, спрыгнул на берег.
— Камилла вчера сказала, что ты уходишь в Империю, — сказал он вместо приветствия. — Верное решение.
— Сумки мои не забудь, — ответил Март. — Собрался без лекаря идти, как же…
И отвернулся, чтобы не встречаться с кунгом взглядом. Обойдётся — в гляделки с ним играть!
На корабле кто-то раньше времени выпустил из рук тяжёлую ношу прямо на ногу соседу, и не нужно было растолковывать, что за беседа завязалась между двумя воинами. Большая часть вещей была уложена, и трое верингов, подгоняя друг друга, натягивали над грузом широкий кожаный полог.
— Мы разобьём лагерь на Лиамской пустоши, — сказал наконец Сигверт. — Неуютное место. Мы на «Змее» пойдём первыми. Осмотримся, обустроим стоянку и будем ждать вас. Вы отчалите в полдень, если твои спутники не проспят… Лейв! Сходи растолкай Венхейма и скажи, что у него стало человеком больше.
Камилла и Карталикс встретили весть так, как и ожидалось: Карталикс — с изумлением, Камилла — с негодованием. Март не стал тратить время на разговоры, да и что объяснять? Обещал пойти с Сигвертом и пошёл. Лагерь был свёрнут, вещи — почти собраны, и веринги лениво ждали, когда гости освободят палатки и опорожнят котелок. Весь скарб Марта тоже был увязан и погружен на один из малых кораблей, и это отделяло его от бывших спутников невидимой, но отчётливо осязаемой чертой.
С завтраком покончили, и началась преотъездная суета. Кто-то чистил у берега котёл песком с остатками тёплой воды, кто-то сворачивал палатки и навесы. Горн с Карталиксом седлали отдохнувших и отъевшихся за дни отдыха лошадей. Камилла первой села в седло и позвала Марта немного проводить их. Стоило отряду скрыться за чахлыми зарослями, как принцесса натянула поводья и обратилась к лекарю:
— Чистое безумие ты задумал! Ладно Сигверт, он никогда не страдал избытком благоразумия, но к чему тебе держать необдуманное слово? Ещё не поздно передумать. Садись позади Горна и поезжай с нами до заставы. Оттуда мы пошлём за твоими вещами.
Март отмолчался. Лишь покачал головой.
— Март прав, — неожиданно вступил Карталикс. — Я сам должен был ехать с Сигвертом и поехал бы, если бы боги не обделили меня смелостью! Он столько сделал для меня, для Силлиона!..
— Например, чуть не подвёл тебя под казнь, — напомнила Камилла. — Сигверт выбирался и не из таких переделок, и ни к чему соваться в заведомо безнадёжное дело вслед за ним. Пусть едет хоть за край мира, раз приспичило, но Марту нечего там делать. Я говорила, что он достоин быть принятым при дворе, и не вижу, что здесь обсуждать.
— Ещё ты говорила, что я вправе сам решить свою судьбу, — сказал Март. — Я и решил.
Карталикс тронул коня, и некоторое время отряд шагал молча.
— Нет, ты, верно не понял… — снова начала Камилла. — Осторожно, змея!
— Мёртвая, — сказал Горн, и Март вздрогнул: от телохранителя принцессы редко когда можно было услышать хоть полслова. Принцесса спешилась, Горн мигом спрыгнул вслед за ней, но не успел остановить: девушка уже склонилась над гибким телом, лежащим поперёк дороги.
— Медянка? — спросил Карталикс.
— Нет, — ответила Камилла и подняла побледневшее лицо. — Полоз. Золотой змей. Карт, дурной знак!
— Это всего лишь змея, — сказал Март. — Выползла среди зимы и замёрзла. Наверное, дети из селения разворошили гнездо для забавы.
— Дурной знак, — повторила Камилла. Повернулась к Марту и почти попросила: — Поезжай. И, прошу, удержи его от сражения.
— Кого, Сигверта? Удержать от сражения? — изумился Карталикс. — Да проще удержать загнанную лошадь на водопое!
— Карт, помолчи! Сигверт не должен ступить на Тёмные Земли! Опои его сонной настойкой, подсунь девку, делай, что хочешь, но удержи! Я уговорю отца послать помощь. Задержи его хотя бы на две недели, слышишь! Боги, какой дурной знак…