На своем веку Левенгук сделал множество других удивительных открытий. Подивиться на его чудесные микроскопы в Дельфт приезжал из России Петр Первый — так велика была слава удивительного исследователя — сына и внука пивоваров ван Левенгуков!
— И инфузорию-дирижабль тоже он первый увидел? — спросила Сандра.
— Трудно сказать. Ты видела, если я не ошибаюсь, инфузорию-туфельку. Ее форма действительно немного напоминает туфлю, башмак или шлепанец, но зарисовали ее позже, а вот твоего старого знакомого — вольвокса, действительно первым описал Левенгук. Но он наверняка видел и других инфузорий. Все они немного похожи друг на друга.
— Чем?
— Тем же, чем схожи жгутиконосцы — способом плаванья и теми приспособлениями, которые они для этого используют, — пояснил папа. Смотри, смотри! — воскликнул вдруг он. — Опять она!
Впереди, пересекая Сандре дорогу, вновь быстро проплыл элегантный дирижабль — туфелька. Издали колыхавшиеся как под ветром отростки виделись тонкими волосками.
— Их называют ресничками, — пояснил папа. — Но ресницы твоего глаза они напоминают только по форме, а на самом деле это те же жгутики, что и у жгутиконосцев, только реснички, пожалуй, покороче.
— Как их много! — изумилась Сандра. — Зачем столько? И откуда инфузории их взяли?
— Я тебе рассказывал, что с одним или двумя жгутиками далеко не уплывешь — ведь и на лодке только с двумя веслами не переплыть море. Вот предки нынешних инфузорий и стали увеличивать их количество. Так, кстати, поступали и люди древности, когда учились плавать на большие расстояния. Весел у кораблей становилось все больше и больше, сначала один ряд слева и справа по борту, а потом несколько — в два или даже в три яруса. Такие корабли у греков и римлян назывались галерами. Грести с утра и до вечера огромным веслом, с которым справиться могли лишь несколько человек, было тяжким трудом. Поэтому-то к ним приковывали цепями пленных воинов-рабов, а чтобы все весла опускались в воду одновременно, приставляли надсмотрщика, бившего в барабан. На многовесельных кораблях можно было плавать по Средиземному морю и добираться до Черного.
Инфузории пошли тем же путем, только весла-реснички тянутся у них не в один-два ряда, а по всему телу. Они ритмически изгибаются — бьют по воде, и инфузория движется вперед.
— А кто же бьет в барабан?
— Ты хотела спросить, почему они работают не как попало, а согласованно, почему по телу инфузории пробегают настоящие волны сгибающихся ресничек — ты это прекрасно видела, — растолковал папа вопрос Сандры. — Честно говоря, еще никто из людей не может ответить на этот вопрос. Это одна из загадок инфузории-туфельки, хотя много секретов этого удивительного существа люди уже успели раскрыть. Инфузорий, словно крыс или кроликов, ученые разводят в своих лабораториях, к внимательно исследуют, ставят различные опыты, эксперименты.
— Зачем? — удивилась Сандра. — Кому они нужны, эти тапочки?
— Туфельки! Видишь ли, они ведь тоже клетки, одноклеточные существа, и значит, похожи немного на наши с тобой клетки, а изучать их легче. Достаточно сказать, что у тебя в носу, например, есть клетки почти с такими же ресничками, как у инфузорий. Если они будут плохо работать — беда! Некому будет выталкивать грязь и сор наружу. Поэтому очень важно знать, как работают реснички. Вдруг кому-нибудь из людей потребуется их починка. Вот ученые и исследуют, как работают реснички у инфузорий. Не лезть же для этого каждый раз человеку в нос! Щекотно, неприятно и неудобно.
Сандра с симпатией посмотрела на плавающую вдалеке инфузорию: «Так вот она какая, туфелька! Красивая!»
Действительно, движения массивного дирижабля-инфузории были легки и грациозны. Она то двигалась вперед, то описывала длинные дуги, быстро и плавно поворачивала, останавливалась, плыла в обратном направлении и при этом все время вращалась.
«Как только голова не закружится! — подумала Сандра. И тут же усмехнулась: — Что же я такое выдумываю! Ведь у нее нет ни головы, ни рук, ни ног. Она же клетка!» А вслух спросила:
— Что у нее за углубление посередине тела?
— Это самый настоящий рот, ведущий в глотку, но на твой рот он не похож — там нет ни зубов, ни языка, одни реснички. Зато работают они так, чтобы токами воды загонять мельчайшие частицы пищи прямо в глотку. Надо сказать, что у инфузорий на поверхности тела кроме ресничек почти ничего и нет, но зато с их помощью наливочные животные могут многое — и двигаются, и питание добывают, и даже бегают — ползают по дну. Не зря их еще называют ресничными.
В это время Пифа, сновавшая то и дело по сторонам, вдруг прижалась к Сандре и зарычала, обнажив два ряда белых зубов. Навстречу инфузории-туфельке мчался другой Дирижабль. Тело его напоминало огромную бочку, охваченную, как обручами, двумя рядами ресничек, работавших в бешеном ритме. Передний конец тела незнакомца был вытянут в короткий конусообразный отросток, похожий на кончик огромного шила, которым он явно целил в грациозную туфельку. Вид у бочонка, несмотря на меньшие размеры, был коварный, подозрительный и не сулящий ничего хорошего.
«Ну что же ты, глупая! — хотелось крикнуть Сандре. — Спасайся, пока не поздно!» У нее внутри все даже похолодело от нехорошего предчувствия. И точно. Через секунду бочонок с ходу врезался в туфельку, тупо и мощно ткнув ее в бок своим отростком.
Та судорожно дернулась. Сандра разглядела, как с поверхности туфельки взвились какие-то тонкие стрелы и вонзились в тело бочонка. «Отстреливается! Молодец!» — подумала Сандра. Но судьба туфельки была предрешена. Бочонок насел, глубже вонзаясь в бок своей жертвы. Его отросток, которым он совершил таран, начал вдруг раскрываться чашечкой хищного цветка. На минуту противники замерли, прошла еще секунда, и бочонок вдруг начал на глазах пораженной Сандры заглатывать свою жертву. Действовал он уверенно: видно было — разбойничал не в первый раз, но Сандра до последней минуты не могла поверить, что он справится с добычей, превышавшей его по размерам в два раза. А бочонок еще шире распахнул свой зев, крутанул, подсасывая, несчастную туфельку, и стал как бы наползать на нее, распухая и раздуваясь на глазах. Через мгновение кончик тела туфельки скрылся в чудовищной утробе. Все было кончено. Невероятно раздувшийся бочонок медленно уплывал прочь.
— Ненасытный проглот! — крикнула ему вслед Сандра.
— Да… — протянул наверху папа. — Дидиниум, похожий на бочонок, неутомимый охотник. В мире одноклеточных существ постоянно разыгрываются такие трагедии. Здесь свои хищники и свои жертвы, борьба, преследования, охотничьи повадки, уловки, атаки, погони, гибель и спасение. Как и в большом мире, тут каждый ищет себе пропитание. Одни поглощают всевозможную мелочь, как усатые киты крошечных рачков, другие — зеленые, растут под солнцем наподобие травы, а третьи — хищники, ими питаются. Есть и самые настоящие травоядные, только едят они, конечно, не траву, а крошечные водоросли. Погляди, например, вон на ту симпатичную компанию вегетарианцев!
Прямо перед путешественниками несколько не слишком крупных инфузорий лихо уплетали длинные нити водорослей. Через полупрозрачные тела гурманов было видно, как тонкая синевато-зеленоватая трубочка, кончик которой был заглочен через небольшое ротовое отверстие, аккуратно заворачивалась внутри спиралью. «Словно макароны заглатывают!» — подумала Сандра. Она уже собиралась расспросить о них папу поподробнее, но вдруг заметила, что Пифа опять куда-то запропастилась. Сандра свистнула раз, другой и забеспокоилась всерьез. В чаще канатов-водорослей ничего не стоило затеряться, а кругом было столько опасностей! Ни секунды не медля, она ринулась на поиски. Настороженно поглядывая по сторонам, она поплыла вдоль длинной зеленоватой трубы, уходящей в настоящий клубок переплетенных, перепутанных нитей. Вскоре ее внимание привлек черный тонкий прутик, торчащий как бы прямо из стенки трубы. Судя по тому, как энергично он болтался из стороны в сторону, это был Пифин хвост.