— Значит, вы заберете весь товар?
— Естественно, иначе зачем мне вмешиваться в это дело?
— Логично… И какой же задаток вы мне дадите?
— Гм… Вы требуете задаток! Не значит ли это, что вы мне не доверяете?
— Кто из нас кому не доверяет? — спрашиваю я. — Я следую вашему примеру, ибо вы боитесь выплатить мне аванс. Чего же вы ждете от меня после этого?
— Вы ошибаетесь, дело тут не в недоверии, я нисколько не сомневаюсь в вашей честности. Но не так-то просто тотчас же отыскать такую сумму. Вы думаете, что у меня денег куры не клюют? Тридцать фунтов, которые я вам дал за партию, доставленную прошлой ночью, мне одолжила невестка.
— Это меня не волнует. Если уж вы — покупатель и считаете себя вне конкуренции, значит, вы в состоянии заплатить. Если вы мне не верите, не будем торговаться, подобно арабам или армянам. Говорю вам напрямик: дайте мне пятьсот пятьдесят фунтов, и я укажу вам место, где лежат оставшиеся триста восемьдесят восемь ок.
Наш бесплодный спор продолжается уже полчаса. Я делаю вид, что готов уступить, чтобы отделаться расплывчатыми обещаниями и остаться в хороших отношениях с контрабандистом.
— Ладно, пусть будет по-вашему, — говорю я с притворной покорностью. — Но сейчас уже поздно, и нужно, чтобы найти судно…
— Судно? — прерывает меня Ставро. — Да вот же оно, уже готовое к плаванию, с парусами, веслами, ящиком сухарей и бочонком воды.
И он указывает на баркас, пылящийся перед иконой.
Я смотрю на этот склад щеток, метелок и старых коробок и спрашиваю со смехом:
— Он что, на колесах?
Вместо ответа Ставро отворяет ставни большого окна, расположенного позади баркаса. Окно выходит на залив и снабжено толстой железной решеткой, подобно всем окнам первого этажа в доме. Я гляжу на него озадаченно.
— Вас смущает решетка, — говорит Ставро с улыбкой. — Глядите, как это делается.
Теперь я вижу, что две поперечные перекладины, соединяющие вертикальные прутья, не прикреплены к стенке, и решетка открывается, словно калитка. К балкам потолка приделаны два крюка для лебедки, и таким образом четыре человека (а Ставро один стоит двоих) могут поднять и спустить легкое судно в море быстрее чем за минуту.
— Вот это да! — смеюсь я. — И часто вы пользуетесь этим причалом?
— Нет, только в экстренных случаях, вроде сегодняшнего.
— И он этого заслуживает, — вставляю я. — Превосходно придумано, вы все предусмотрели, но отложим дело до завтра: подобно евреям, я ничего не начинаю в субботу. Завтра вечером будьте готовы, я пришлю к вам человека, который укажет место.
— Но суббота кончилась, когда зашло солнце, — пытается возражать Ставро.
— Возможно, по арабскому обычаю это так, но я не араб и не еврей, и для меня суббота продолжается до полуночи. К тому же я валюсь с ног от усталости.
Провожая меня к дверям, он все еще уговаривает меня, надеясь сломить мое упорство.
— Послушайте, вы привели с собой еще двоих, и это не случайно. Вчетвером мы вмиг спустим баркас. Сейчас нет и одиннадцати, луны не видно, дует попутный северный ветер. Через три часа мы будем у тайника.
Признаться, меня безумно привлекает романтика неожиданного отплытия через потайное окно, и я готов уступить, чтобы пережить приключение, достойное пера Александра Дюма.
Но внутренний голос подсказывает мне, что опасно открывать тайну человеку, который так жаждет ее узнать. Бог весть, до чего может довести жадность. Несмотря на то, что я питаю симпатию к Ставро, который считает себя благородным контрабандистом, человеком слова, не следует забывать, что он прежде всего деловой человек… Сумеет ли он устоять перед искушением при виде такого богатства? Не стоит искушать судьбу… И потом… Мне кажется, я нашел лазейку, чтобы ускользнуть. Мне пришла в голову одна мысль.
XXIX
Чудесный улов
Наконец я выхожу на улицу со своими спутниками. На прощание Ставро решил умаслить обоих матросов, которые смотрели на него с недоверием, ожидая, что придется вступить в бой с гигантом. Чтобы сгладить дурное впечатление, он подарил Абди трубку, сделанную из кокосового ореха, как принято в этой местности. Абди не курит, но подарок его растрогал и обрадовал. Он готов тотчас же усесться на мостовой и опробовать свою трубку. Вернувшись на судно, он растолкал спящих матросов и, невзирая на их ругательства, не унимался до тех пор, пока они все не перепробовали трубку. Накурившись до одурения, он наконец успокоился.
Утром я отправляюсь в консульство. Сегодня воскресенье, но Спиро, как всегда, на месте. Я предлагаю ему заняться вместе со мной после обеда поиском жемчуга в заливе. Я хочу преподнести консулу в дар первую найденную жемчужину в знак моего глубокого почтения.
Спиро приходит в восторг. Консул сейчас в церкви на десятичасовой мессе, и, безусловно, он с радостью примет мое предложение.
— Можно мне позвать друзей? — спрашивает он.
— О! Мне бы хотелось, чтобы наш эксперимент прошел как можно незаметнее. Зачем объявлять всем, что в Суэцком заливе водится жемчуг? Я намерен просить концессию на добычу перламутра, и, возможно, подобное желание покажется властям чрезмерным.
— Вы правы, это очень серьезно, — отвечает Спиро шепотом, озираясь по сторонам, как будто кто-то подслушивает под дверью. — Но у меня есть близкий друг, офицер полиции, который был бы счастлив нас сопровождать. Я говорил ему о вас, и он жаждет с вами познакомиться. Он дружит также с помощником начальника таможни, которому рекомендовал вас инспектор из Кусейра. Этот человек был бы очень рад присоединиться к нам…
— Хорошо, — говорю я, — раз это ваши близкие друзья, я согласен, но только два человека, не больше. Не мне учить вас осторожности.
— О! Будьте покойны.
Осознавая, какая важная тайна ему доверена, Спиро ведет себя как заговорщик: ходит на цыпочках и говорит только шепотом.
Мы условились, что он позвонит мне в Порт-Тауфик и сообщит ответ консула и время нашего отъезда. Он также свяжется с одним из своих близких друзей из портовой службы, чтобы моему судну разрешили покинуть рейд без всяких формальностей.
Направляясь к вокзалу, я прохожу мимо лавки Ставро, который в мирное время торгует овощами. Я заглядываю в магазинчик под видом покупателя. Ставро выходит мне навстречу с перепуганным видом. «Какая неосторожность!» — видимо, думает он. Но, понимая, что мой визит не случаен, он проходит в глубь лавки, жестом приглашая меня следовать за ним. Я скрываюсь за грудой ящиков с помидорами, а Али Омар тем временем делает покупки.
— Вот что привело меня к вам, — говорю я без всяких вступлений. — Ваш друг Спиро и, возможно, французский консул должны отправиться со мной сегодня на морскую прогулку в сторону Атакайских гор. Я не могу отказаться и, кроме того, надеюсь, это поможет мне приобрести вес в глазах местных чиновников. Но мне неловко сажать столь важных особ в мою скромную пирогу. Мне нужна пяти-шестиместная лодка, которая доставит их на мое судно. Я возьму ее на буксир на случай, если мои гости захотят высадиться у подножия Атакайских гор.
— В самом деле, великолепная прогулка. Я отправлю Джебели за подходящей лодкой. Чтобы не терять времени, пошлите кого-нибудь из ваших людей в арабскую кофейню у железнодорожного переезда, он должен быть там. Пусть он скорее ко мне придет. И, умоляю вас, не заходите больше в лавку, так как, несмотря на невинную торговлю овощами, моя репутация всем известна. Господа из консульства будут удивлены, узнав, что мы с вами успели подружиться за эти два дня, ведь, как гласит пословица: скажи мне, кто твой друг…
— Решено, я возьму пример со Спиро и тоже не буду узнавать вас на улице.
Али Омар быстро разыскал Джебели, и мы возвращаемся на судно.
Я собираюсь подарить моим гостям то, что мы найдем в море, в благодарность за честь, которую они окажут мне своим посещением. Но боюсь, что мои надежды на улов не оправдаются, как это обычно случается, когда делят шкуру неубитого медведя. А что, если, не ожидая милости от природы, преподнести им оставшиеся у меня жемчужины? Самое главное, что они будут найдены у них на глазах. Для этого нужно заранее разложить жемчуг по раковинам. Думаю, что такая невинная ложь вполне простительна.