Неужели он попросит меня шпионить за контрабандистами?
— В самом деле, — отвечаю я, — я слышал, что кое-кто занимается контрабандой. Но в таком случае введите меня в курс дела, чтобы я мог принести вам пользу.
— Меня интересует торговля оружием.
— Как, оружием? Но кто же его покупает?
— О! Вы не знаете, до чего бедуины охочи до оружия. В Верхнем Египте немало смутьянов, подстрекающих к мятежу против английских властей.
— А контрабанда гашиша тоже существует? — наивно спрашиваю я.
Мальтиец шокирован моим невинным вопросом, словно я сказал что-то непристойное. Он бросает испуганный взгляд на дверь и, убедившись, что она плотно закрыта, кисло улыбается:
— Разумеется, но мы не таможня и не пограничники. Впрочем, здесь ее очень мало, этой контрабанды, сущие пустяки. В Александрии и Порт-Саиде дело обстоит куда хуже. Сейчас меня больше всего волнует оружие…
Он поспешно переводит разговор на другую тему. Мы говорим сначала о рыбалке, затем о погоде, как водится, если ты приехал из Джибути. У бравого начальника весьма смутные понятия о географии. Он считает, что Джибути находится на Мадагаскаре, напротив Конго… Впрочем, быть может, тому виной упоминание о гашише, внесшее смуту в его мысли. Конечно, это слишком деликатный вопрос, чтобы обсуждать его с иностранцем…
Я показываю мальтийцу жемчуг, якобы выловленный в заливе. Он выбирает себе одну бусинку. Решено, что я направляю ему письменное прошение по данному вопросу, и он его поддержит, ибо не видит никаких оснований для отказа… Но я уверен, что англичане найдут какой-нибудь предлог, чтобы отклонить мою просьбу.
Накануне назначенного дня Джебели приносит мне корзину овощей и следующее сообщение: бедуин Омара прибыл из Каира, и сегодня вечером меня ждут у Ставро.
В девять часов я стучусь в дверь его дома.
Ставро встречает меня с озабоченным видом. Его предупредили, что береговая охрана удвоила бдительность: к дневным обходам теперь добавились и ночные.
— Они что-то узнали? У них есть какие-то подозрения? — спрашиваю я.
— Не думаю, что дело в вас. Уже некоторое время наши власти опасаются мятежей в Верхнем Египте и следят, чтобы не было провоза оружия. Джебели стоит на стреме и узнает, выйдет ли этой ночью патруль. Он будет ждать вас на мысе Рас-эль-Адабих у Атакайских гор. Он доберется туда пешком и скажет вам, что делать. С ним будет бедуин, присланный Омаром, который знает, куда нужно доставить ваш товар. Смотрите, вот он. Теперь вы его узнаете.
Он подходит к неясной массе, лежащей в темном углу комнаты, и говорит:
— Эй, Ахмед, вставай, хватит спать! Иди сюда! — и добавляет, обращаясь ко мне — Просто ужас, когда этим людям нечего делать, они тут же засыпают и дрыхнут, как сурки зимой.
Очень темный араб с опаленным солнцем лицом, одетый, как все горцы, в грубую плотную одежду, защищающую его холодными ночами, выбирается из-под бурнуса и подходит к нам. От этого чудовищно грязного человека разит стойлом, как и от всех его соплеменников, живущих бок о бок с верблюдами, и он все время почесывается через одежду. Он здоровается со мной за руку, и я тут же ощущаю зуд, как будто он уже передал мне своих невидимых паразитов, пригревшихся под одеждой.
Выслушав указания относительно того, как лучше упаковать товар перед выгрузкой, я прощаюсь с женщинами в трауре, молящимися перед иконой, где горит свеча из желтого воска, и направляюсь к выходу.
Уже в дверях мне приходит в голову, что, если я выйду завтра в море один, без проводника, а обстоятельства помешают ему вовремя добраться до мыса Рас-эль-Адабих, операция может провалиться. Ставро соглашается, что лучше взять проводника на борт сегодня же вечером, под покровом темноты.
Мы заставляем горца снять его широкую накидку, которая может привлечь внимание часовых на пристани, и теперь он вполне может сойти за одного из моих матросов. Но лучше, если он пройдет незаметно, ибо в Суэце нечасто можно встретить бедуина.
Ставро советует мне сходить к помощнику начальника порта, также его близкому другу-арабу.
Суэцкое агентство по морским перевозкам занимается только формальностями, связанными с прохождением судов по каналу, и важные грузы не входят в его компетенцию. Поэтому пост начальника не очень-то прельщает энергичных и опытных людей вроде господина Кремази: ни бункеровки топлива, ни снабжения продовольствием — словом, здесь нечем поживиться. Это почетное кресло, вроде консульского, — для человека, уставшего от дел, достойно и тихо завершающего свою карьеру. Господин Лё Куффле как нельзя лучше соответствует своей должности и, думаю, находится на том же месте по сей день.