Жозеф был умен, а в туземцах, воспитанных в рабстве, это качество чаще всего представляет опасность. Однако этот тип показался мне достаточно сообразительным, чтобы понять, что ему выгодно быть мне преданным. Кроме того, Эйбу — и в этом я не сомневался — считал, что я не укладываюсь в представления о европейце, сложившиеся у местных жителей. Но я ошибался, отождествляя его с теми туземцами, с которыми имел дело раньше, то есть людьми, еще не развращенными в результате общения с белыми.
Во время этого недолгого пребывания в Джибути я услышал странную историю о девушке, таинственно исчезнувшей с парохода «Воклюз» ночью, после того как он покинул Джибути. Вот о чем примерно говорилось: когда мадемуазель Вольф отправилась на «Воклюз», местный агент сопровождал ее до парохода на своем катере, чтобы девушка не Шла через весь город и опять не привлекла к себе внимание.
Как полагают, ее представили капитану и окружили вниманием и заботой, которых заслуживала столь избранная пассажирка. Казалось, девушку радовало возвращение во Францию, и господин де ла Уссардьер снова рассчитывал добиться ее благосклонности, возлагая большие надежды на скуку предстоящих десяти дней плавания.
Корабль отбыл с наступлением темноты и проплыл мимо Обока около восьми часов, когда я ужинал, сидя у себя на террасе, о чем уже рассказал в начале этой повести.
Около полуночи, незадолго до того, как пароход миновал маяк на Абу-Аиле, отметивший восточную оконечность архипелага Ханиш, вахтенный заметил, что мадемуазель Вольф, одетая в пижаму, находится на палубе, в тот час безлюдной. Духота была достаточна убедительным объяснением столь поздней прогулки, поэтому он не увидел в ней ничего подозрительного.
Через минуту в коридоре, где располагалась каюта «люкс», занятая господином генеральным агентом, вахтенный повстречал последнего и сообщил ему о том, что девушка поднялась на палубу. Почувствовав смутную тревогу, он отправился на поиски мадемуазель Вольф и, не обнаружив ее, попросил вахтенного пойти вместе с ним в ее каюту.
Постучав несколько раз в дверь и не получив никакого ответа, господин де ла Уссардьер решил воспользоваться своей отмычкой, но дверь оказалась запертой изнутри на щеколду. Встревожившись теперь не на шутку, он велел взломать дверь.
Каюта была пуста, иллюминатор открыт, а содержимое чемодана в беспорядке валялось на диване.
Должно быть, несчастная выбросилась в море, поскольку дверь была заперта на внутреннюю задвижку. Господин де ла Уссардьер заметил тетрадь, в которой девушка вела личные записи. Он отправил вахтенного за капитаном, а сам принялся судорожно листать дневник, его охватил ужас при мысли, что мадемуазель Вольф могла упомянуть о его неудачном похождении на «Нептуне».
Конечно, он нашел то, что искал, и выдрал из тетради три разоблачительные страницы и вышвырнул их в море как раз в тот момент, когда в каюту должен был войти капитан.
Проведенное тут же расследование показало, что на борту судна находятся все, кроме несчастной обитательницы каюты «люкс». Следовательно, все говорило в пользу самоубийства, тем более что эта версия подтверждалась помешательством девушки. Данное заключение содержалось в рапорте, составленном на борту парохода.
Поскольку я был целиком поглощен своими делами, эта история не возбудила у меня пока никаких подозрений. Мне и в голову не приходило, что она может быть связана с таинственным появлением человека из моря, равно как и с выброшенной дамской сумочкой, обнаруженной на острове Джебель-Зукар.
Впрочем, принятая безоговорочно версия самоубийства пассажирки положила конец всяким комментариям.
У меня не было времени глубже вникнуть в обстоятельства происшествия, так как я торопился попасть в Дыре-Дауа, где меня ждали неотложные дела, связанные с недавно купленным мной у Репичи мукомольным заводом, которым руководил в мое отсутствие некий Марсель Корн — я расскажу о нем в свое время. Мне не терпелось поскорее увидеть, как этот молодой человек справляется со своими обязанностями, и потом моей душой часто овладевала такая тоска по своему саду, когда я глядел на знойные пустыни, обрамляющие Красное море, что я желал хотя бы на короткое время вновь окунуться в его безмятежную атмосферу. К несчастью, экстренное письмо от Горгиса заставило меня прервать мое пребывание там и вернуться в Джибути, чтобы уже не откладывая, заняться получением разрешения на транзит наркотиков, а точнее свидетельства о том, что такой транзит разрешен в Джибути.