Весть о том, что дракон требует каждый день на обед козу, трёх телят и одну девушку, до смерти испугала крестьян. Все снова сбежались на площадь, поднялся крик, спор.
— Девушек — ни за что! — решительно заявил Козёл. — Даже когда мы в рабстве были у туполобых, и то не покупали мир такой ценой! Девушек в жертву приносить!
— Коз, телят — так и быть, но девушек — нет! — поддержал его молодой дровосек с рассечённым лбом. — Вдруг мир с драконом продлится, скажем, триста дней? Где мы возьмём триста девушек? В Петухах и без того девушек мало, многим парням приходится привозить невест из дальних краёв.
— Дракон и вправду девушек требует? — в третий и четвёртый раз спрашивал Гузка злосчастного посланца.
— Разрази меня гром, если я ослышался! Своими ушами слыхал! — в третий или четвёртый раз клялся тот. — Я спросил, кого ему — тельца или телицу, а он в ответ: «Девицу, девицу!»
— Это что же, дракон по-человечьи говорить умеет? — удивился Панакуди.
Но Калота из окна дворца прикрикнул на него:
— Да он своими ушами слышал! И не одним ухом, а двумя!.. Ведь двумя, верно? — обратился он к Волопасу. — Ты обоими ушами слышал?
— Обоими, обоими! — подтвердил тот.
Но Панакуди всё ещё сомневался:
— Да у тебя небось уши немытые!
Калота опять оборвал старика:
— Это не помеха! По себе знаю! — И, обращаясь ко всем, продолжал: — Слово за вами, мужики! Думайте и решайте. У меня во дворце ни одной девушки нет.
— А дочка твоя, боярышня Анна-Мария-Лизекалота? — спросил Колун.
— Моя дочка уже сосватана за боярина из Нижнего Брода, она в счёт не идёт! — ответил Калота, злобно сверкнув глазами.
— Опять хитрит, изворачивается! — поднялся ропот, но открыто возразить боярину никто не посмел.
Только Двухбородый троекратно выругался:
— Кабан толстобрюхий, кабан толстобрюхий, кабан толстобрюхий!
— А ну, утихомирьте-ка их! — крикнул Калота стражникам. — Распустили языки!
И хотя Гузка подавал ему знаки — мол, предоставь всё мне, твоя милость, я уломаю мужиков, — он грозился и орал.
Стелуд затрубил в боевой рог, остальные стражники натянули тетиву луков, прицелились, и тишина на площади восстановилась. Тогда заговорил Панакуди.
— Предлагаю перегородить реку! — крикнул он. — Вода подымется и затопит дракона…
— Не годится! — раздался голос Калоты. — Не годится! Если вы запрудите реку, что станет с моими водяными мельницами? Вам же самим негде будет пшеницу молоть. С голоду околеете! Не понимаете, что ли?
— Была б пшеница, она и немолотая хороша — вари да ешь! — заметил кто-то.
— Пшеницы не будет — желудями прокормимся! — поддержал его другой.
Но Калота находил новые увёртки.
— Вы ещё, того и гляди, сено жрать начнёте! Нет, не позволю я вам жёлуди есть, чтобы потом не говорили, будто при боярине Калоте люди желудями кормились, как дикие свиньи.
— Лучше пусть нас дракон съест! — не упустил случая подлизаться к боярину Гузка.
— Ясное дело, лучше! — поддержали Гузку остальные старейшины. — Губить мельницы нельзя.
— Оттого у них о мельницах забота, что там денежки боярина Калоты! — под смех толпы выкрикнул Панакуди.
— Что? Что ты там сказал про Калоту?
Под грозным взглядом боярина смех разом прекратился.
— Не про Калоту, а про охоту, твоя милость, — ловко отговорился Панакуди.
— Какую охоту?
— Да на зайцев. Любил я в молодости на зайцев охотиться.
— Кривишь душой, Панакуди, — с укоризной поглядел на него Колун.
— Не душой я кривлю, а языком мелю, — ответил Панакуди. — Чего ещё делать остаётся?
— Думать, как быть! У всех у нас невесты есть, дочери или жёны!
— Так защищайте их, на то вы и мужчины!
Слова Панакуди подбодрили крестьян, и понеслись выкрики:
— Не отдадим дракону девушек!
— Лучше пойдём на него войной!
— Как нам без жён на свете жить?
Шум всё усиливался.
— Кто нам детей будет родить?
— Кто будет в поле жать?
— Кто прясть будет?
— Огороды копать?
— Кто будет нас утром обувать, вечером разувать?
— Кто будет на стол подавать?
— Пол подметать?
— Бельё стирать?
И много-много вопросов посыпалось градом, пока не слились в общий возглас:
— Не-е-ет! Не отдадим дракону девушек! Не отдадим!
— Но это означает войну! — пытался перекричать шум Гузка.
На что тут же последовал дружный ответ:
— Война так война!
— Ну, дело ваше! — махнул Калота рукой. — Воюйте, коли есть охота. Но кто поведёт вас в бой?