— Бегите! — раздался чей-то крик.
— Отведите реку! — распорядился Сабота. — Остальное я беру на себя.
— Кто ты, незнакомец? — спросил один крестьянин, вглядываясь в его лицо.
— Посланец неба! — опередил юношу дед Панакуди. Он бросился к нему якобы для того, чтобы обнять, а на самом деле — чтобы шепнуть: — Говори, что ты ниспослан небесами, тогда они будут быстрей повиноваться, а времени у нас в обрез!
— Мне нужен осёл и два мешка сухого трута, дедушка. И скорее! — сказал Сабота старику.
— Двухбородый, ты что, заснул? Быстрей за ослом, привези два мешка трута! — крикнул Панакуди. — А ты, Козёл, живо — к реке! Отводите реку, как велит посланец неба! — Голос у старика был громкий, молодой. — Живей поворачивайтесь! Дракон уже близко!
Это была чистая правда. Скрип и скрежет — будто триста цепей волочилось по земле! — и вскоре показалась огромная, с гору, спина дракона, покрытая толстой сверкающей чешуёй.
Часть крестьян во главе с Козлом мчалась к реке, чтобы отвести воду в другое русло. Другая часть в страхе отпрянула назад. Лишь один Панакуди не потерял присутствия духа.
— Живей, Двухбородый, живе-ей! — кричал он. — Веди осла!
Двухбородый изо всех сил тянул за собой навьюченного двумя мешками осла, но упрямое животное упиралось. А Сабота и дракон всё это время недвижно стояли и с яростью смотрели друг на друга. Чудище снова взревело, спина его заходила ходуном, к небу взметнулись камни и комья земли. Чтобы нагнать на противников страху, дракон ревел и рыл копытом землю, как это делают быки, перед тем как ринуться в бой. Боялся ли он напасть на такое множество людей или его отпугивал неприятный запах, исходивший от деда Панакуди, неважно. Важно, что это помогло выиграть время: Двухбородый успел пригнать осла и передать недоуздок Саботе.
— Начнём, дедушка! — сказал юноша деду Панакуди. — Зажигай!
Кремень у предусмотрительного Панакуди был уже наготове, он сразу высек огонь, и трут загорелся. Сабота схватил его и сунул сначала в один мешок, потом в другой.
Дракон ревел теперь уже радостно, не замечая впереди себя ничего, кроме жирного осла, которого Сабота и Панакуди гнали прямо в разинутую пасть чудища.
Стоголосое «ах», в котором были и ужас, и досада, прокатилось над землёй: дракон поднял голову, принюхался и, тряся шеей, попятился.
Сабота и Панакуди в недоумении переглянулись.
— Это от тебя такой запах, дедушка? — спросил Сабота, зажимая нос.
— Солнцем припекло, вот и запахло! — торжествующе улыбнулся старик. — Я хотел испытать, можно ли спровадить дракона скверным запахом, и вот, пожалуйста, выходит — можно! Будь у меня побольше хорькового жира, я бы мигом покончил с проклятым чудищем! На, гляди…
Панакуди хотел подойти к чудищу ближе, но Сабота схватил его за руку.
— Куда ты? Именем солнца заклинаю тебя, дедушка! — взмолился он. — Отойди подальше! Иначе всё погибло!
— Видал, как пятится? — с довольным смешком сказал Панакуди. — Значит, мы безо всякого оружия можем выжить дракона из наших мест. Только для этого потребуется самое малое три сотни хорьков!
— Уйди, дедушка, иначе всё погибло! — продолжал умолять Сабота, почуявший сквозь запах хорькового жира ещё и запах разгоравшегося в мешках трута. — Скорей беги отсюда! Назад!
Панакуди, хотя и без большой охоты, послушался, а дракон снова пополз на людей. Снова заскрежетала по камням его чешуя, а могучая спина выгнулась дугой, наводя на всех ужас.
Сабота потянул осла вперёд, но тот упёрся ногами в землю и не двигался с места. При всей своей тупости длинноухий не желал по доброй воле лезть чудовищу в пасть. А время шло, дым валил всё сильнее, надо было спешить. Сабота подтащил осла к дереву, привязал к стволу, а сам, пятясь, отбежал назад.
— Скорей уходите отсюда! Вы мешаете ему! — крикнул Панакуди односельчанам: он догадался, что́ произойдёт, если чудище замешкается и не сглотнёт осла вместе с его огненным грузом. — Уносите скорей ноги и блейте по-овечьему или мычите, да погромче, слышите?
Кто заблеял, кто замычал, а следом заревел и привязанный к дереву вислоухий. Это, по-видимому, окончательно раззадорило дракона, он подскочил к ослу, и бедняга исчез в его утробе.
— Слава небесам! — В наступившей тишине голос Панакуди прозвучал особенно громко. — Не видать тебе девушки как своих ушей! — И, ко всеобщему изумлению, старик вдруг пустился в пляс. Он взмахивал руками, подпрыгивал и пел:
Слава, слава небесам И громам небесным! Этот юноша — герой! Погляди, какой он бравый! Что за сердце у него! Скажем прямо — золотое. Что за ясный, светлый ум, Ну и всякое другое. Прыгнул прямо со стены И остался цел, родимый. Подземелья все прошёл И остался невредимый! Он дракона повстречал И, не тратя ни минуты, В чрево чудища впихнул Два мешка с горящим трутом!