Значит, огонь загорится ночью. «И что тогда? Что же тогда произойдёт?» — думал я. Ну хоть плачь!
Лесорубы вернулись, когда солнце скрылось за ощетинившимся хребтом Чернатицы. Они уселись на поляне перед моим окном, закурили и молча стали ждать появления дьявольского огня. Ни один вечер не казался мне более зловещим… Точно в восемь часов тридцать две минуты огонь стал разгораться на том же месте и таким же образом — постепенно, пугливо, а потом, по мере того как сгущалась темнота, он превратился в настоящее пламя.
Это приводило меня в ужас. Нужно было немедленно проверить, есть ли огонь на том самом месте или нет. Я обернулся к Врагову. Он понял меня и взялся за ружьё.
— Послушайте, эй! — обратился он к лесорубам. — Может, кто-нибудь из вас пойдёт со мной к дереву?
Лесорубы замерли, словно ничего не слыша, — молчаливая группа под окном домика.
— Желающих нет? — повторил Врагов.
— Послушайте, я пойду, — потянул его за рукав Сашко. — Я знаю дорогу к дереву.
— Хорошо, — неохотно сказал Врагов.
Послышалось щёлканье затвора. Их шаги прозвучали по склону и затихли. Искра, высеченная из камня подкованными ботинками лесника, блеснула и угасла. Две тени — большая и маленькая — Пропали в ночи.
До флажка надо было идти час десять минут. И час десять минут я ждал у окна, всматриваясь в огонь, который становился всё яснее и чище, но казался всё более зловещим и загадочным.
Зазвонил телефон.
— Товарищ лесничий, — услышал я голос Врагова, — мы находимся точно под флажком. Огня нет! Вы ничего не видите?
— Гори-ит! — в отчаянии крикнул я. — Посмотрите вокруг, чёрт бы вас побрал!
— Горит, а там огня не видно! — отозвался кто-то под окном, где в темноте время от времени вспыхивали сигареты, освещая чьё-нибудь испуганное усатое лицо.
Кто-то встал, и я услышал голос повара, отца Сашко, приглушённый и нетерпеливый:
— Пусть мальчик вернётся назад, товарищ лесничий!
— Вернитесь, — приказал я по телефону. — Пусть мальчик вернётся.
— Хорошо, — послышался тихий и расстроенный голос, — но он не хочет. Он полез на дерево за платком.
— К чертям платок, пусть возвращается! — закричал я во всё горло.
— Не хочет, — ответил Врагов.
Я почувствовал, что ноги мои подкашиваются. Положил телефонную трубку и прилёг, обессиленный усталостью и отчаянием. Видимо, лежал я минут пять. Меня поднял дружный крик.
— Пога-ас! Пога-ас, лесничий, огонь погас! — кричали лесорубы.
Я вскочил. Действительно, погас. Я поморгал, чтобы лучше видеть, но… огонь снова загорелся. Я бросился к телефону.
— Врагов, почему он засветился и погас? Почему?
— Не знаю, — услышал я.
— Ты где?
— Под деревом.
— А мальчик?
— На дереве… Снимает платок.
— Пусть спускается вниз.
Лесорубы под окном заговорили, но тут же умолкли, потому что сияние снова исчезло. Послышался возглас ликования, но огонь… заблестел опять.
— Послушай, Врагов, — меня осенила одна идея, — пусть Сашко опять влезет на вершину и остановится, когда я тебе скажу.
Наступила тишина. Через несколько минут, которые отсчитывали удары моего сердца, свет снова погас.
— Остановись! — рявкнул я в трубку так, что в лесу меня услышали и без портативного телефона.
— Остановились! — доложил лесник, и я услышал его тяжёлое дыхание.
Минута… две… три — свет не появлялся. Четыре… Пять — полная темнота. Моё предположение подтверждалось: лазая по дереву, Сашко, наверно, закрывал тайный прожектор. Я решил проверить.
— Пусть мальчик лезет вверх, — приказал я по телефону.
Через минуту сияние появилось.
— Пусть слезает!
Свет пропал.
— Остановись и чем-нибудь обвяжи ствол!
Свет больше не появился.
Я высунулся в окно и крикнул:
— Погасили мы дьявольский огонь или нет, ребята?
— Подожди, может, опять засветит! — отозвался кто-то.
— Вот я тебе засвечу по пустой башке! — крикнул ему другой, и тут поднялся страшный шум.
Я распорядился по телефону, прежде чем Сашко слез с дерева, к которому он буквально прилип, чтобы он оставил там платок. После этого я в изнеможении лёг, но был уже спокоен.
Утром я отправился в лес верхом на осле в сопровождении Сашко, Врагова и лесорубов. Врагов лихо закрутил усы. Фуражка почти закрывала левое ухо и левый глаз, зато правый победоносно светился блеском ятагана. А Сашко? Он держался так, словно не ходил вчера вечером в лес, а готовил домашнее задание. Только ноги его были ободраны больше, чем всегда.