Вот оно что!
На обед пленникам отвели полчаса. За это время они должны были проглотить холодную похлебку из тыквы, заедая ее жмыхом. После чего работы возобновились и шли без перерывов до восьми вечера. Наконец, пленников погнали к уже знакомым вагонам. Еще полчаса езды. При входе в лагерь — еще по куску того же жмыха каждому в руку. И многие опять выстроились перед двумя подносами: отдать свою еду больным.
Спать решили рядом: Ратмир, Камок, Атог… и Виолет, которого явно не задержали на лечении. Он появился уже в темноте. Индейцы при виде лейтенанта смолкли, но разговор мало-помалу возобновился. Надо было еще раз — подробней — обсудить все то, что случилось днем. Еще чуть погодя пришла Алита. Она принесла Ратмиру новость: завтра необходимо остаться в лагере или хотя бы до работы подойти к госпитальной палатке — доктор Дес должен осмотреть его.
— Но ведь доктор сказал, что мне ничего не угрожает! — возразил Ратмир. — Да и чувствую я себя прекрасно.
— Да, я тоже это слышала. Но я сегодня не работала сиделкой, а была на общих работах, и мне так сказал один из надсмотрщиков. В воротах. Когда я их проходила.
Ратмир пожал плечами. А когда Алита удалилась в женскую половину лагеря, спросил Виолета, который считался «старожилом»:
— Виолет! Кто же он такой, этот доктор Дес?
— Алонсо Дес. Был врачом боевого флота. Недолго. Но, по-моему, честный человек, других в офицерскую кают-компанию не допустят. А здесь он помогает нашим больным и раненым. Самое главное, охрана его не трогает: у нас теперь вдвое меньше покойников, чем в других лагерях, а начальник лагеря постоянно получает за это премии.
— Вот что я вам скажу, — возразил Ратмир, — всё это неспроста: ведь сегодня меня пытались убить, а вчера я переехал межу вашему священнику тем, что разрушаю насаждаемые им раздоры. Католики, язычники… Кому-то подобные межи выгодны, друзья!
— Может быть, завтра нашего друга попытаются купить? — спросил Атог.
— А что, если мне, действительно, купиться? — оживился Ратмир. — Без помощи извне бежать отсюда невозможно. Ведь ранее здесь побегов не было, Виолет?
— Ну, как же, отсюда убежишь… — буркнул танорец. Но, секунду поразмыслив, добавил: — Только ты не считай их дураками, Ратмир. Они будут плотно наблюдать за тобой.
— Скорее всего, так. А рискнуть все равно стоит. Это — единственный выход. Или кто-то из вас боит…
Ратмир не договорил последнее слово. Индейцев такое подозрение удивило бы. Как все неоправданные подозрения. Да и пылкий танорец, бывший офицер, имел бы право вызвать Ратмира на дуэль за такие слова. Все они могли рисковать. Что им угрожало при неудаче? Смерть? А разве не она грозила всем, остающимся в лагере и отличалась только тем, что могла наступить позже небольшими мучениями?
— Твоя мудрость тебе в подмогу, друг теуль, — скачал Камок. — Ты видишь, что и как тебе делать.
— Пускай они думают, что ты продаешься, — проворчал Атог.
— А отказываться опасно, — резюмировал Виолет. — Поди разбери в толпе, кто кого ударил! Премии премиями, но свое спокойствие они ценят выше денег.
На следующий день, когда пленников увели на работу, Ратмир остался. Но время шло. Вызова к доктору не было. Ратмир решил пойти на поиски сам. Он добрался по трибунам до госпиталя. Но и там доктора не оказалось. Зато дежурила возле умирающих Алита. От нее Ратмир узнал, что доктор — в помещении под трибуной, куда, по его настоянию, будут скоро переносить больных. Ратмир направился туда. (Скорей всего, помещение это раньше служило раздевалкой для спортсменов). И в одной из комнаток нашел того, кого искал.
— Вы хотели меня осмотреть, доктор? Но вы же сами говорили, что у меня ничего серьезного нет.
Голубые, слегка навыкате глаза врача в упор уставились на Ратмира сквозь очки с потрескавшимися стеклами.
— Этот вызов не имеет никакого отношения к медицине и ко мне лично! Вас что, не предупреждали? — спросил он раздраженным голосом. И, уходя заметил: — Мне очень жаль, что я вас вылечил.