Резко развернувшись, я с разгона подпрыгнула и забралась на нижнюю ветку. Хищник за спиной взревел, я услышала его топот. Стиснув зубы, чтобы не стонать от боли, я полезла выше. Успеть бы…
Я была метрах в трех над землей, когда ветку, с которой я только убрала ногу, откусили. Рев оглушал, плохо слушалась левая рука, но здоровая башка уже плохо пролазила между веток. Как следует закрепившись, я вытянула ракетницу. Последний заряд.
— Надеюсь, ты был не слишком важен для эволюции, — процедила я, выстрелив прямо в разинутую клыкастую пасть.
Вопли обожженного динозавра меня волновали мало. Я следила за тем, чтобы не свалиться вниз и не потерять сознание. Карнотавр бессильно свалился с ног, воя так жалобно, что мне его почти стало жалко.
Слезая с дерева, я приглядывала за ним краем глаза. Мало ли, решит еще отомстить. Почему у меня все всегда через задницу? Главное — не отключиться. Перед глазами все плыло и качалось, каждый вдох давался с трудом.
Как назло, ковчег громче обычного прогревался. Обиженный родич крокодила сфокусировал на мне свое внимание и начал с трудом подниматься на ноги.
— Лежи-лежи, не надо меня провожать, — пробормотала я, медленно взлетая.
Засранец все же решил меня сожрать, но я уже была в воздухе. И почувствовала касание клыков к икре, а через секунду уже созерцала долгожданную разноцветную круговерть. Домой…
Появилась я метрах в пяти над стартовой площадкой. Ведьмолет, видимо, решил, что с него хватит, и заглох.
Завопив, я рухнула в знакомые теплые руки, еще раз ударившись уже пострадавшей спиной. Ощутив прохладный пластик затылком, я со спокойной душой потеряла сознание.
========== Добро пожаловать домой ==========
Очнувшись в светлой белоснежной палате, я тут же захотела обратно к карнотавру — сурово скрестив руки на груди и нахмурившись, надо мной стоял Роман. Очень злой и недовольный. Судя по тому, как болит буквально все и как поджаты его губы, испанская инквизиция сейчас покажется мне сестрами милосердия.
— Я попросил быть осторожной, — процедил андроид.
Хорошо, что папа не сделал ему глаза-лазеры, а то уже во мне были бы лишние дырки…
— Я старалась, честно, — пискнула я, смущенно комкая одеяло.
— Скажи это очень удивленному динозавру с половиной твоей ноги в зубах, — хмыкнул брюнет, отворачиваясь.
Я даже похолодела — грубейшая ошибка, не фатальная, но…
— И где он сейчас? — я спросила очень тихо, надеясь, что меня не услышат.
— Вылечен и отправлен назад, — холодно известил Коновалов, что-то перекладывая на столике спиной ко мне, — я сломал ему ногу и челюсть, чтобы отобрать твою конечность, которую он не проглотил только в силу размера — в зубах застряла.
Устыдившись, я покраснела и стала изучать взглядом покрывало. Мутило немного от собственной самонадеянности. И больше всего меня волновало не то, что я, скорее всего, лишилась ноги — нет, это легко поправимо, протез будет даже лучше и надежнее, чем родная конечность, да и не за горами новое синтетическое тело. Я просто попыталась представить себе эмоции едва ли не боготворящего меня Ромы при виде моей далеко не целой истекающей кровью тушки, еще и бессознательной. Да и жующий частичку меня карнотавр тоже для него явно не был приятным зрелищем.
Хотя стоп, если хищника уже вылечили и отправили в родной лес, сколько же времени я была в отключке? Спрашивать страшно и стыдно. Да и, судя по кругам под глазами супервыносливого андроида, явно не меньше трех суток.
— Десять дней, — безжизненно выдал все еще не повернувшийся ко мне лицом мужчина, — ты была в коме девять суток, семнадцать часов, сорок три с половиной минуты. Потом твое сердце остановилось.
— Но я… — приложив ладонь к своей груди, я почувствовала мерные сокращения. Не мои. У меня всегда была небольшая аритмия, пульс почти восемьдесят в минуту, но пониженное давление. То, что сокращалось там сейчас, выдавало идеальные шестьдесят ударов в минуту. — Я…
— Знаешь, — вздохнув, Роман подошел и присел на краешек кровати, поставил мне на бедра поднос с завтраком, — я ждал тебя с нетерпением. Я думал, что ты все сделаешь правильно. Сидел и ждал, считая минуты. Тебя не было десять часов, пятьдесят восемь минут, пятьдесят восемь секунд. Я думал, что, когда будет уже одиннадцать часов, пойду домой. Но ты свалилась с неба, как подбитый ангел. Твой дурацкий ведьмолет треснул меня по башке, — он потер темноволосую макушку, отрешенно глядя в стену, говоря торопливо, глотая окончания, — но я сидел и разговаривал с ним, пока твоя мама и еще какие-то врачи тебя оперировали. Он сгорел изнутри весь, и я благодарил его, пока за стенкой тебе пришивали ногу. Сидел тут с тобой, разговаривал. И, казалось, умер вместе с тобой, но твой отец уже все подготовил. Операция длилась всего-то несколько часов, а мне казалось, что вечность. Я очень боялся тебя потерять, — теплая рука стерла слезинку с моей щеки, — боялся, что ты не очнешься или очнешься не ты. Но ты здесь, поэтому… — снова вздохнув, он явно через силу улыбнулся: — Добро пожаловать домой, кис.
Сев, я вцепилась ему в шею, вжалась лицом в плечо. Я дома. Я теперь тоже не человек.
Немногословный, как и всегда, отец, ворвавшийся в палату, оттолкнул поднявшегося Рому и стиснул меня в объятиях, приподнимая. Поднос с грохотом улетел на пол, а с другой стороны уже прижималась плачущая мама. И я тоже позорно ревела, осознавая, что меня могло бы здесь и не быть, если бы не дежуривший на стартовой площадке андроид и его создатель, решившийся повторить почти неудачный эксперимент.
— Простите меня, — всхлипнула я, — все простите, я такая никудышная…
— Глупости, Дунька, — к семейным обнимашкам присоединился Велес, сев рядом со мной, — ты просто своеобразная.
— И мы очень рады, что ты у нас есть, — прошептал папа.
Новое тело, незагорелое, без единого шрамика, было непривычно легким. Отец даже обрадовался, что я сразу стала собой, без начальной социализации, как у Ромы. Велик принес мне нормальную одежду, покормил меня, рассказал в комичных тонах про карнотавра. И я отвлеклась, расслабилась, даже пару раз улыбнулась. И только когда меня отпустили домой, поняла, что кое-кого не хватает.
Кое-кто обнаружился у входа в палату. Видимо, решил не мешать нам, и присел в коридоре, опираясь спиной на стену. Улыбнувшись, я умиленно склонила голову к плечу. Ну кто скажет, что вот это смазливое чудо, приоткрывшее во сне рот, заломало пятиметрового динозавра? Мой пусечка… Видимо, позволил себе расслабиться, раз уж я вернулась из прошлого, небытия и еще одного небытия.
Роман проснулся, когда я нежно прикоснулась к его подбородку, закрывая рот. Дернулся, вскочил, осоловело потирая слипающиеся глаза, даже хрипло пробормотал что-то вроде “я не спал”.
— Пойдем домой? — я взяла его за руку. Он кивнул, широко зевая, и сплел наши пальцы в крепкий замок. — И прости меня.
— Пусть лучше бы динозавр у меня прощения попросил, — проворчал Коновалов, — как ты себя чувствуешь?
— Как никогда хорошо, — усмехнувшись, я прижалась к плечу мужчины и на пару мгновений прикрыла глаза, — великолепно.
Дома меня ждали плакаты с надписями “с возвращением”, мои лучшие друзья, Велик, горы вкусностей. Даже, когда мы входили, заиграла “Carry on, my wayward son”, которую любили до сих пор. И я понимала, что у меня впереди долгая и счастливая жизнь. С ними и с вот этим брюнетом, который снова задремал на диване. Я буду учиться, видеться с близкими и жить размеренной жизнью.
Пока не найду еще приключения на свою синтетическую задницу.