— Но и тут эти дуры не сразу бросили своё тряпьё. Ещё можно было бы сбежать, покуда новая сотня не подтянулась. Но нас опять повязали бабы, наотрез отказывавшиеся убегать без нажитого имущества. Пока собирали, теперь уж только самое ценное, тут новые гвардейцы и нагрянули. Только те и смогли вырваться, у кого семей в замке не было, да и то лишь благодаря ему, — угрюмый гвардеец кивнул на понурого, безразличного ко всему Дубину.
— Ну что, — раздался за спиной гвардейцев немного напряжённый голос капитана судна, — это, я так понимаю, все?
— Все, — даже не обернувшись, тихо откликнулся сотник, глядя на далёкий уже берег.
Там, на навсегда уже покинутом берегу, загнанные насмерть лошади ещё пытались подняться, но без сил валились обратно наземь не в силах подняться.
— Десять, — тихо, как бы для себя, проговорил сотник, глядя на брошенных, запалённых лошадей. — Будь всё по другому, нам бы они очень не помешали.
— Так сотник, — перебил его размышления грубый голос капитана. — Есть вопрос, который надо сразу же решить.
Обернувшемуся сотнику предстала картина, мрачного капитана, стоявшего за спинами его гвардейцев, и толпившихся за ним матросов, вооружённых, как для серьёзной драчки.
— Хоть вас и меньше, чем договаривались, но плату я возвращать не буду, — мрачно бросил капитан, настороженно глядя на него.
— Отвезёшь в южное Приморье, — спокойно бросил ему сотник, как будто не заметив вооружённой толпы матросов за его спиной. — Это дальше, чем договаривались, но и нас меньше.
— Мы так не договаривались, — замялся капитан, колеблясь и явно не зная на что решиться.
— Тогда возвращай деньги, — безразлично бросил сотник, отворачиваясь. — И учти, — бросил он, не глядя на то, что творится у него за спиной, — у тебя есть судно. А может и не быть.
— Нас больше, — раздался за его спиной насмешливый, но какой-то неуверенный, колеблющийся голос капитана.
— А нам нечего терять, — безразлично бросил ему сотник, не оборачиваясь. — И неизвестно, сколько вас потом останется. И хватит ли управиться с лодьёй, — добавил он равнодушно.
— Хорошо, — наконец-то раздался напряжённый голос капитана. — Но только до устья Лонгары. Дальше, мне резона двигаться с вами нет. Дальше только пираты.
— Высадишь на левый берег в устье где укажем, там и расстанемся, — бросил сотник не оборачиваясь, — а дальше мы сами.
Удовлетворённый соглашением капитан, ещё немного потоптался за спиной у сотника, пытаясь, что-то ему сказать, а потом, видя, что сотник на него никак не реагирует, медленно, осторожно оглядываясь на мрачно глядящих на него гвардейцев, вернулся к рулевому колесу.
Глава 12 Земля амазонок
Поздним вечером одного из последних дней уходящего лета небольшой отряд каких-то всадников с длинным обозом тянущихся за ними вьючных лошадей, осторожно пересёк невидимую границу, отделявшую земли Подгорного князя от земель амазонок. Теперь перед ними расстилались северные прерии Амазонии. Может в этом мире эти огромные открытые, травянистые пространства назывались и по другому, но что-то ни у кого не возникло охоты поинтересоваться местным названием у аборигенов.
Земли амазонок встретили их полуразложившимся трупом какого-то бедолаги, раскачивающемся на суку единственного встретившегося им за последние двое суток дерева. Это был то ли вяз, то ли тополь, а может и осина. Рассматривать вблизи что это было за дерево, единственно и выросшее в этом степном, пустынном краю ни у кого не возникло ни малейшего желания.
С самого начала им вполне определённо указывали на то, что путешествие по этим местам будет носить весьма своеобразный, малоприятный характер. И никому из них это сразу же не понравилось. Рассказ же Корнея, последовавший сразу же за тем как они по широкой дуге обогнули повешенное на ветвях дерева тело, окончательно ввёрг их в глубокую задумчивость, самым кратким резюме из которого было одно единственное слово, озвученное за всех Сидором.
— Идиоты!
— Это же надо было так влететь! Можно ведь было повернуть вверх по течению Стрыя, вернувшись по пустынному правому берегу обратно вдоль нашего речного маршрута. А там худо бедно и проскочили бы мимо этих уютных, милых мест.
Самое неприятное в том что произошло, было то, что торопясь убраться как можно дальше от князя и стараясь не приближаться к реке, на которой их могли бы заметить, они слишком увлеклись маскировкой и путаницей следов. И теперь возвращаться обратно, на Стрый, было слишком далеко, долго и всё равно, точно так же небезопасно, как двигаться дальше сквозь земли амазонок.
Оставалось попытаться как-то мимикрировать под местную действительность и попытаться тишком проскочить через эти земли, стараясь не привлекать к себе постороннего внимания. И единственным человеком кто хоть как-то мог им в этом помочь был Корней, прекрасный знаток местных обычаев и норм поведения.
Поэтому, не откладывая дело в долгий ящик, Корней тут же принялся делиться с ними всеми знаниями, которыми была битком набита его богатая на подобные сведения голова.
Два дня они сидели, тщательно скрываясь в какой-то лощине, внимательно слушая Корнея и вырабатывая легенду, которая единственная и будет их прикрывать в пути. И даже на третий день, когда рано утром они завтракали, готовясь тронуться в путь, они продолжали внимательно вслушиваться в речь битого жизнью вояки, повествующего о быте и нравах на пересекаемым ими землях.
— Всегда, во всех случаях поведения на землях амазонок, следует быть крайне осторожным. Во всех своих делах, речах и поступках.
— Правил поведения на землях амазонок, на самом деле, совсем немного. Всего только два. Это я вам говорил уже не раз и ещё, снова повторю.
— Первое правило, — Корней, прервавшись, обвёл всех внимательным взглядом и, задержав взгляд на тут же смутившейся Маше, продолжил. — Почитание женщин — абсолютное. Не почтительное, не трепетное, ни ещё какое-нибудь, по вашему выбору, а абсолютное. Это выражается даже в том, что они не сидят вместе с мужчинами за одним столом и не едят из одной миски, не пьют из одной кружки, не пользуются совместными столовыми приборами. За нарушение этого правила убивают медленной и мучительной смертью. Проще говоря, сажают на кол. Любят они там это занятие, — мрачно заметил он.
— Второе правило и последнее, — снова прервался Корней, снова задержав взгляд на уже окончательно покрасневшей от смущения Маше. — У женщин все права. Право на жизнь и право на смерть, что выражается в том, что она может, как родить, так и убить, кого хочет и когда хочет. Ответственности за свои деяния она не несёт. Никаких и никогда. Единственным сдерживающим фактором является родовая связь, принимаемая и передаваемая исключительно по материнской линии. Линия отца считается ущербной и учитывается только у некоторых новых родов, существующих не более одного-двух поколений, а в последующих, сходит опять же на нет.
После подобного пояснения порядков и обычаев в Амазонии, вокруг костра установилась какая-то нехорошая и мрачная тишина, пока её не прервал напряжённый голос Сидора.
— Ну и чего там есть ещё какого-нибудь не — …, - хмуро спросил он, мрачно глядя на невозмутимого Корнея.
— Последнее не…. - не соваться в эти земли, — хмуро бросил Корней. — Или, если уж нам совсем деваться некуда, то, думаю, что наилучшее решение будет выдать Маню за амазонку, а нас за её эскорт, — внимательно глядя на Маню, напряжённым голосом проговорил он. — Это возможно… — Корней прервался, обводя всех внимательным, напряжённым взглядом. — Это возможно, нам позволит безопасно проскользнуть по их землям и добраться до берега Лонгары. А там, нанять корабль и, якобы отправившись по делам на море, спуститься вниз по реке. Хотя бы до какого-нибудь из русских городов на Левобережье. Не знаю, из которого города вы пришли, но в любом из них лучше, чем в баронских землях. Так что надо будет внимательно следить за маршрутом, чтобы случайно не спуститься ниже чем следует.