— Для начала, немного, штуки три, — ответил Сидор, вертя золотые в руке и не спеша с ними расставаться. — Два на серебро, один на медь.
— О-о! Вы, у нас, богатые клиенты. Золото на серебро, что может быть проще. Золото на медь, проще некуда. Значит, что мы имеем. Два золотых, да по десять монет за золотой, итого всего двадцать серебрушек. Один золотой, да на сто медных. Всего будет двадцать серебрушек и сто медных. Если вас устроит, то можно немедленно и рассчитаться.
— Что? — недоверчиво спросил Димон. — И никакой комиссии?
— Ну что вы. Как можно. С новичков то. Не подумайте чего плохого, но для новичков у нас всегда скидка. Пока не обживётесь, пока не устроитесь, всегда можете пользоваться услугами нашего банка, без всяких комиссионных. Мы новым клиентам всегда рады. Для них у нас всегда режим наибольшего благоприятствования.
— Вот и хорошо, — разулыбалась в ответ Маня. — Вот и отлично. Сразу же и решим все свои проблемы с обменом, — обратилась она к Димону, поднимающемуся уже из кресла.
— А ты чего расселся, — удивлённо поинтересовался Димон, озадаченно посмотрев на не торопящегося подыматься Сидора. — Давай деньги, и пошли.
Сидор молчал. Сидел в кресле, удобно устроившись, и молчал. Почуяв напряжение, зримо сочившееся из его напряжённой фигуры, замолчал и Димон, а за ним и Маша.
— Значит, — медленно протянул Сидор, спустя пять минут, когда напряжение готово было взорваться Маниными воплями, — для новичков скидка, говоришь. Сто медных и двадцать серебрушек, — насмешливо протянул он, уставившись в глаза банкиру.
— А что? — сделал тот удивлённые глаза. — Что-то не так?
— Всё не так, — так же спокойно и равнодушно, заметил Сидор. — Здесь двенадцатиричная система счисления денег, — обратился он к Мане с Димоном. — Он хотел с нас поиметь, без комиссионных, разумеется, — вежливо кивнул он в сторону примолкшего банкира, — по две серебрушки с каждого золотого и сорок четыре медяшки, с третьего. Не слабо так, за пару минут, пальцем о палец не ударив, поиметь столько, сколько иные и за день не зарабатывают.
— Ба-а-а, — протянул задумчиво Димон, — а знает ли Глава местного Совета о подобных комиссионных.
— Местный Совет, банковские дела не касаются, — мгновенно оживился банкир, почувствовав в словах Димона скрытую угрозу.
— Не думаю, что Совет подобного же мнения, — возразил ему Сидор. — По крайней мере, если судить по общественным украшениям, — кивнул он в сторону площади с висящими ещё до сих пор висельниками.
— Ну, зачем же так сразу, с угрозами. Ведь всегда можно договориться. Будем считать, что мы друг друга не так поняли. А в качестве примирения я готов разменять ваши золотые по двенадцатиричному курсу.
— Ну что ж, меняй, — усмехнулся Сидор, даже не думая подыматься из кресла. — Прям здесь, сейчас и меняй.
— Нам только предварительно надо договориться о комиссионных, — добавил банкир, нервно потирая взопревшие ручищи.
— Какие такие комиссионные? — сделал удивлённые глаза Сидор. — В вашем банке для новичков скидка и режим наибольшего благоприятствования. Так что тащите деньги и побыстрей, а то мы торопимся. Кстати, если поторопитесь, то мы может, и не завернём на обратном пути в Совет, может, и не вспомним, случайно конечно, — уточнил он побледневшему банкиру, — о режиме наибольшего благоприятствования для новичков.
Получив от бледного банкира свои положенные двадцать четыре серебрушки и сто сорок четыре медных монетки, вся компания, донельзя довольная, покинула пресловутый банк.
— Ну, и как ты объяснишь то, что банкир нам вообще деньги поменял, — не выдержав неопределённости, пристала к Сидору Маня. — Какая его выгода. Ведь если не считать угроз, то должна же быть ему выгода от его деятельности.
— А выгода простая, — насмешливо заметил Сидор, подкидывая в руке тяжёлый мешочек с медью. — Один золотой, по покупательной способности больше, двенадцати серебрушек, или ста сорока четырёх медяшек. Грубо говоря, если у тебя товар на сто золотых, то равным количеством меди, за него, ты не расплатишься. Более того, имея сегодня сто золотых и эквивалентное им количество медяшек, завтра, по покупательной способности, сто золотых будут стоить больше чем это эквивалентное количество медяшек. Еще, проще говоря, больше золота — больше богатства, больше меди — меньше богатства.
— На золото спрос больше, — заметил мрачно Димон, обращаясь к Мане.
— Ты лучше скажи, откуда про систему знаешь? — обратился он уже к Сидору.
— Не поверишь, краем уха слышал. Ещё когда первый раз в Совет пришли, какие-то мужики на крыльце ругались. Кстати, с этим же самым мужиком.
— Ты мне, Маня, лучше скажи, откуда ты этого Кидалова знаешь?
— А я его и не знаю. А умный вид на себя напустила, потому, что он так представился. Сам, мол, Кидалов, из семьи Кидаловых. Да, да, той самой, — передразнила она гнусавый голос банкира.
Так вот весело переругиваясь, компания добралась до дома, где, быстренько перекусив остатками утренней трапезы, уже под вечер отправились сажать огород.
На огороде работали опять чуть ли не до восхода луны, пытаясь хоть так компенсировать катастрофически недостающее время. Хоть и было то для посадки всего одна сотка, но пришлось повозиться.
— Если уж делать, то делать всерьёз, — сказал Сидор, и принялся за формирование 'высоких' грядок.
— Для тепла, — как он пояснил озадаченным друзьям. — В этом то году, это не важно, а вот на следующий год получим ощутимый эффект, намного раньше начав посадки. Глядишь, по здешнему, более тёплому климату, чем в том же Подмосковье, и два урожая получим.
Поругавшись с ним, для порядка, пришлось остальным согласиться, поскольку пытаться спорить с Сидором, было совершенно бесполезно. Это Димон с Маней знали ещё по прошлой жизни. Если упрётся, то всё: 'Тушите свет, сливайте воду'. А здесь, его явно зауздило, и слушать разумные советы, он отказывался совершенно.
Совершенно неожиданно у ребят, безнадёжно переругивающихся с Сидором, появился ещё один заинтересованный наблюдатель, тут же бесцеремонно встрявший в вяло текущую свару.
Из кустов бузины, густо растущих по краю вырубки, вылез Сучок, и, сунувшись своим наглым носом прямо под лопату Сидора, бесцеремонно потребовал объяснений типа того: 'А чего это вы тут делаете?', да 'А что же это такое?'.
У Сидора, и так разозлённого сварой с друзьями, к тому же, неожиданно увидавшего прямо под лопатой наглого и хамоватого лешего, появилось неудержимое желание дать тому этой же лопатой прямо по мозгам, или по тому, что у него вместо них было. Только ловкость Сучка, в последний момент сумевшего выскочить из-под его руки, сразу на пару метров, спасла того от убийства. Увидав, что наглый леший находится вне зоны досягаемости шанцевого инструмента, Сидор тут же изобразил искреннее расскаивание и полез здороваться с вновь появившимся навязанным им приятелем.
Леший же, не будь дураком, искренне не поверил искреннему расскаиванию Сидора и отпрыгнул ещё подальше, справедливо рассудив, что от бешеных людей, непонятно чем занимающихся, лучше держаться в стороне, о чём недвусмысленно ему и заявил.
Расстроенный Сидор, недовольный тем, что жертва ускользнула, в грубой форме потребовал от Сучка объяснить, каким это образом он здесь оказался, когда давно должен был быть дома, отчитываться перед Дедом. И тут Сучок заюлил.
Поняв, что намечается развлечение и есть возможность отдохнуть от опостылевшего всем корчевания и разбивки огорода, в дружескую беседу, включились Маня с Димоном. Незаметно обойдя с двух сторон Сучка, увлёкшегося препирательством с Сидором, ребята, зайдя, что называется с тыла, дружно схватили его за шкирку.
Поняв, что попался и если он себя будет плохо вести, то пощады не будет, Сучок стал колоться. Сотворив жалостное личико и, хоть этим, пытаясь разжалобить своих потенциальных начальников, он принялся излагать свою версию происшедшего.
— Да, не могу я сейчас вернуться к деду, — заявил Сучок, приглаживая растрёпанные в пылу борьбы, лохмы.
— Это ещё почему? — высказал Димон общее удивление.
— Ну, — замялся Сучок, — я тут не один.