— Ну да, так мы тебе и поверили, — раздался из-за её спины чей-то насмешливый голос.
— Димон, это ты, что ли? Ты где зараза? — глядя прямо перед собой мутным, пустым взглядом, тупо спросила Маня.
— Мы здесь, здесь, — раздался из-за её спины ещё один хорошо ей знакомый, насмешливый голос. — И если ты повернёшься, то, наконец-то нас увидишь.
— А-а-а, — тихо протянула Маня, медленно поворачиваясь и сквозь застилающую глаза пелену, наконец-то разглядев тех, с кем разговаривала. — Знакомые всё лица. Как у нас дела?
— Zer good, — флегматично бросил Сидор, глядя сочувственно, как она цепляясь за еловую ветку, с трудом поднимается на ноги. — Ты как себя чувствуешь? Эк, тебя угораздило, — жалостливо посмотрел он на еле стоящую, буквально покачивающуюся от ветра Маню. — Хорошо, что хоть кости целы, а то мы уж перепугались, когда увидали тебя лошадью придавленной. Еле, еле этакую тушу с тебя стащили.
— А потом видим, что дышишь, и успокоились, — добавил Димон, снимая тем временем с мёртвой лошади седло.
— На княжеской поедешь, — усмехнулся он, взваливая его на плечо и отправляясь куда-то в сторону. — Сейчас только седло поменяю, на твоё привычное, и можно отправляться.
— Жалко княжеское седло, — донёсся до Мани голос Димона, откуда-то со стороны. — Наверняка дорогое, да, жаль, не продашь. Верняк, что его в здешней округе каждая собака знает. Спорю только жемчуг, да золотые украшения с него и можно бросать, — продолжал он зачем-то объяснять всё, что делает.
— Что с князем? — хрипло, с трудом переводя дух, медленно выговорила Маня. — Что с ним?
— Нормально всё с твоим князем, — мрачно откликнулся Сидор, который, в это время паковал какие-то вещи на новую, явно недавно появившуюся у них лошадь.
— Дали по шее и отпустили, — добавил он. — Отряд же его весь побили. Ну, так уж получилось, — с сожалением развёл он руками, глядя на Маню виноватым взглядом. — А князя отпустили. Решили, что не стоит уж так откровенно портить отношения со всей местной шляхтой. Чай, он, всё-таки правящий князь, а не прыщ подзаборный.
— Отпустили мы князя, — прокричал он в лицо Мани, видя, что она смотрит на него непонимающим взглядом.
— Вы что? Идиоты? — тихо и как-то неуверенно спросила его Маня, глядя на Сидора широко открытыми глазами. — Да он же наш лютый враг.
— Как это? — недоумённо уставился на неё Сидор, переглянувшись с не менее удивлённо посмотревшим на него Корнеем.
— Ты чего это, Маня? — подошёл к ней Димон, глядя на неё широко распахнутыми от удивления глазами. — Ты ничего не путаешь? Нормальный же вроде дядька.
— Мы же его ограбили и унизили, — тихо, еле ворочая языком, выговорила Маня. — Украли профессора с костра, на который он его отправил. Меч отобрали, — ткнула она пальцем в Корнея, держащего в руках незнакомую, явно дорогую саблю. — Вы что, совсем идиоты? — Боже! — с ужасом в голосе, тихо простонала она, хватаясь снова за голову и рухнув в безсилии на плащ, на котором только что лежала. — Вы же ничего не знаете, — с тихим ужасом в голосе повторила она, держась за голову и тихо мотая головой из стороны в сторону.
И в следующие полчаса она подробнейшим образом, с мельчайшими деталями и нюансами, пересказала им разговор князя с княжной, подслушанный ею из-за портьеры, особенно напирая на то, как князь прореагировал на количество собранных ими черенков и его полное одобрение планов княжны по их уничтожению.
— Да-а, — задумчиво протянул Корней, дождавшись окончания её рассказа. — Раньше бы тебе очнуться, пока мы эту птицу в руках держали. Много проблем бы тогда решили.
— Нет, есть же дураки на свете, — расстроено покачал головой Димон. — Столько людей завалили, а одну сволочь, пожалели. Не захотели получать неприятности, что якобы могут возникнуть с местным боярством. Идиоты, — отчаянно постучал он себя по голове. — Ну, какие же мы идиоты. Сами же себе создали проблемы на будущее.
— Ну, и как мы их теперь будем решать? — вопросительно посмотрел он на хмурых Сидора с Корнеем, упаковывающих трофеи во вьючные тюки. — Если есть, какие мысли, то говорите, не стесняйтесь, — горячился Димон. — Принимаются к рассмотрению все предложения.
— Да никак, — хмуро бросил Сидор, угрюмо глядя на него. — Никак не будем мы их решать. Кто они и кто мы. Или ты думаешь, что мы к нему тайную службу приставим, и будем незаметно наблюдать за всеми его попытками нас изничтожить, то ты ошибаешься. Для этого нужны средства и большие. А у нас нет ни того, ни другого. Единственно, что есть, так это профессор, с минуту, на минуту готовый богу душу отдать, да куча черенков, которые неизвестно ещё доживут ли до будущей весны, когда их можно будет в землю высадить. Какие уж тут предложения, — угрюмо уставился он в землю.
— Единственное реальное предложение, — неторопливо проговорил Корней, окинув их всех внимательным взглядом, — немедленно, быстро свалить отсюда, забиться куда-нибудь в медвежий угол и не высовываться лет эдак с десять. По крайней мере, пока у нас не будет достаточно средств на войну с князем, или мы не найдём себе достойного союзника, что поможет нам. Или, может быть, он про нас забудет, — тихо буркнул он, угрюмо зыркнув на друзей. — Хотя бы на первое время.
— А пока что, с князем нам не тягаться, — закончил он.
— Если всё будет хорошо. Если успеем к себе домой в Старый Ключ вернуться до глубокой осени, то деньги мы найдём, — мрачно усмехнулся Димон. — Правда, для этого придётся ещё немного покорячиться, но это уже детали.
Димон напрасно беспокоился о том, что князь организует за ними новую погоню. Он может быть так бы и сделал, будь у него под рукой его гвардия, а ни на что не годная, как оказалось, городская стража. Но землянам просто повезло. Княжеская гвардия застряла где-то на ящеровой границе и должна была прибыть в замок не ранее чем через несколько дней. А этих самых дней, как князь прекрасно понял, беглецам хватит с избытком чтобы раствориться в окружающей местности бесследно.
После того, что с ним произошло, он уже склонен был прислушаться к тому, что намедни говорила ему княжна, настоятельно не советуя преследовать без своей гвардии беглецов.
Та лёгкость, быстрота и демонстративная небрежность, с которой беглецы расправились с погоней, собранной из далеко не самых худших воинов, как он считал ещё этим утром, впечатлила даже не склонного к экзальтации старого князя. Суровый воин, имеющий большой опыт воинских стычек и битв с ящерами и амазонками, он прекрасно понял что только чудо помогло ему в этот раз избежать смерти.
А вот чудо то в его расчётах на собственную жизнь не имело ни малейшего права на существование. Именно поэтому он сцепив судорожно зубы, молча выслушивал наглые разглагольствования какого-то босяка, которого он по собственному недомыслию совсем недавно принимал как дорогого гостя. И которого он теперь готов был растерзать в клочья, при малейшей представившейся возможности.
Но чтобы это сделать, ему надо было сейчас выжить и подготовиться. Месть, по его глубочайшему убеждению, никогда не терпела суеты. А ждать и готовиться он мог сколько угодно, хоть два, хоть три года, хоть десять лет.
Время для него не имело значения. Важен был только конечный результат.
Поэтому, когда его запалённый погоней коник пошатываясь ввалился в распахнутые настежь ворота замка, план будущего отмщения уже практически сложился у него в мозгах. Оставалось только согласовать его с племянницей, без окончательного вердикта которой он уже не собирался больше ничего предпринимать по отношению к этой мутной компании.
Опыт, жестокий личный опыт этого дня, окончательно расставил все точки над i. И теперь, без обсуждения с нею всех сторон этого, как и любого интересующего его вопроса, он больше не собирался ничего предпринимать.
Въехав в ворота, он увидел прямо перед собой пустынный большой двор и просторную замковую террасу, на которой за накрытым столиком так и продолжала одиноко сидеть княжна. Казалось, что с самого раннего утра, когда они там встретились, ничего так и не изменилось, настолько была неизменна преставшая его взору картина.