Мюллер немного подобрался.
— Не выспался… — повторил он. Потом встал, сел за письменный стол и открыл папку «На подпись». — А все-таки надо бы показаться толковому врачу! Увидите, профессор, настоящие трудности — они все еще впереди, погодите, начнется зима! Вот и хочется продержаться до весны… — Он подписал несколько писем. — Но врачи все шарлатаны, — продолжал он, все больше раздражаясь, — говорят, я должен лежать, а лежа мне и вовсе дышать нечем. Стационарное лечение… Это пусть подпишет Хаген, — прервал он себя, — он свой человек у этих алхимиков, так скорее что-нибудь выцарапаем!.. Я и то рад, — продолжал он, — что хоть живым выбрался из больницы! — Он задумчиво потер подбородок. — А что, если бы вы, профессор… — Он замялся. — Ну, да вы знаете! — Он встал и подошел к профессору вплотную. — Полечите вы меня! Глядел я вчера, как вы сгружаете тяжеленные ящики с медикаментами, и подумал про себя: вот это толковый врач! Такой бы мне помог выдюжить зиму.
Профессор улыбнулся.
— Я не лечу, — сказал он.
— А лекари меня и заморили своим дигиталисом, — возразил Мюллер.
— Вы ведь знаете, как с вами обстоит дело, — сказал профессор. — Я не могу вас вылечить. Никто не может. Но… — Он задумался. — Если уж вы верите только мне, посмотрим, не поможет ли вам ваша вера выдюжить зиму.
Мюллера словно подменили.
— Вот это я понимаю! — воскликнул он. — А нельзя ли нам сегодня же и приступить?
Опять профессор улыбнулся.
— Вкатим вам ударную дозу витаминов. Во всяком случае, вреда от этого не будет!
Снизу доносилось жужжание электромоторов; сульфамидная фабрика и по субботам работала допоздна. Комната Гундель находилась в конце коридора, под самой крышей заводоуправления. Шнайдерайт мастерил карнизы для гардин на оба окна. Стоя на самом верху стремянки, он налег на дрель и спросил:
— Пойдем сегодня в кино? — Он спрашивал не в первый раз.
Гундель поддерживала шаткую стремянку. Прошло несколько секунд, наконец она покачала головой. Но сегодня Шнайдерайт не намерен был безропотно принять ее отказ. Он спустился со стремянки.
— А теперь скажи по-честному, почему ты не хочешь идти со мной?
Гундель давно ждала этого вопроса и все же смутилась. Она думала о Хольте. Чувствовала свою растерянность и не знала, как быть.
— Не надо было и спрашивать, — сказал Шнайдерайт.
К вечеру комната была готова. Гундель и Шнайдерайт сели ужинать с профессором. Фрау Томас поставила на стол миску с картофельным супом. Гундель сосчитала приборы, их было пять. Неужели Хольт опять не придет? Фрау Томас не садилась ужинать со всеми. «Что не положено, то не положено». Профессор предложил дождаться Мюллера. Но когда дверь раскрылась, это оказался Хольт.
Он, словно чужой, остановился на пороге. Небритый, одет неряшливо. Сказал: «Добрый вечер!» — и скривил рот. Уселись, подумал он. И опять этот Шнайдерайт тут! Наконец Хольт снял пилотку и поздоровался со всеми за руку. Опять этот каменщик пристроился рядом с Гундель на моем месте, подумал он.
— Гулял? — спросил профессор и повернулся к фрау Томас: — Надо подумать, где бы нам раздобыть Вернеру зимнее пальто.
— Не то Вернер, боже упаси, схватит насморк, — бросил Хольт. И обращаясь к Гундель: — Если б я знал, что ты сегодня меня навестишь, я бы, конечно, гулять не пошел.
— Навестишь? — спросил Шнайдерайт. — Разве вы не знаете, что Гундель переехала сюда?
Хольт несколько секунд молчал; он чувствовал, что сейчас сорвется.
— Нет… не знал… — И, глядя в упор на Шнайдерайта, выпалил: — Неважно. Ведь и вы не все знаете о Гундель.
Тут в комнату вошел Мюллер:
— Вы что это?
Держа ватник в одной руке, а другой разматывая с шеи серый шарф, он удивленно всех оглядывал.
— Да, так что я хотел сказать… — поспешно начал он. — Надеюсь, вы не ждали меня с ужином?
Разговор за столом не клеился, говорил один Мюллер, рассказывал, как у Блома идет постройка ветки. Хольт машинально подносил ложку ко рту. Потом сидел молча, сутулясь. Куда больше, чем Шнайдерайта, он обидел Гундель. Но ведь он не хотел этого.
Он вскоре ушел в свою мансарду и повалился на кровать.
Лаборатории, мастерские, бухгалтерию и строительный отдел Блома временно разместили в бараках. Здесь, в самом сердце завода, в маленькой комнатушке с полдюжиной телефонов на письменном столе и пришпиленным к стенке планом заводской территории, в этой штаб-квартире, где Мюллер проводил большую часть рабочего времени, Мюллер и Шнайдерайт сидели друг против друга за шахматной доской. Шнайдерайту достались белые. Они расставляли фигуры.