Устные испытания. Готтескнехт экзаменовал выпускников по литературе и истории; на экзамене у Лоренца Хольт блеснул своими познаниями математики. Биология, физика — он и не заметил, как проскочил через все испытания с общей оценкой «хорошо».
Готтескнехт шел с Хольтом по школьному коридору.
— Вы должны гордиться, да и я горжусь тем, что вы были моим учеником. Вы за этот год добились не только аттестата зрелости, вы вступили в зрелую жизнь. — Он взял Хольта под руку. — И все же что-то с вами неладно. Скажите откровенно, вас все еще мучит история с той особой?
— Просто я немного устал. А чем я, собственно, вам не угодил?
— Меня, например, удивили кое-какие странные нотки в вашем сочинении. Написали вы его на круглое «отлично», и тот, кто вас не знает, не расслышит за вашими ясными и меткими замечаниями и наблюдениями некоторого оттенка — я бы сказал — обреченности, что ли… У вас ясная голова, да и развиты вы не по летам, откуда же эти минорные настроения?
Хольт пожал плечами.
— Не знаю, что вы имеете в виду, я ничего такого в себе не замечаю.
— Мне очень не хотелось бы терять вас из виду, Хольт! Вы будете, конечно, допущены в университет, когда-то мы опять свидимся! — Они остановились перед учительской. — Скоро начнутся ваши честно заработанные большие каникулы — до начала первого академического семестра. Не забывайте же меня, заходите! — Хольт уже хотел сердечно поблагодарить Готтескнехта, как тот добавил: — И знаете что? Когда вздумаете зайти, приведите с собой Гундель и Шнайдерайта.
И Хольт ограничился корректным кивком. То, что Готтескнехт сегодня, в такой для него, Хольта, большой день, попросил привести Шнайдерайта, он воспринял как бестактность.
Выпускники в последний раз собрались в классе. На всех нашел задорный стих. Гофман притащил бутылку водки и каждому давал отхлебнуть — каждому, за исключением Гейслера.
— Хоть я был всего вашим классным представителем, но, как сознательный представитель своего класса, отказываюсь пить с классовым врагом, будь он трижды мой одноклассник!
Зато одноглазый Бук хлебнул как следует и рвался в бой.
— Можно мне последний раз возвысить голос и толкануть речугу? Можно? Анархистскую, разгромную, заушательскую речугу против всего школьного дела в целом, против всякого образования вообще и за введение поголовной организованной безграмотности в городе и деревне? — Он вскочил на парту. — Абитуриенты! Выпускники! Обладатели аттестатов зрелости!.Без пяти минут студенты! Настал желанный день! Ваше рабство кончилось! Но миллионы учеников во всем мире еще стонут под пятой ничтожного меньшинства учителей…
Дверь распахнулась, вошел Готтескнехт.
— Это еще что такое? — крикнул он. — Без ничтожного меньшинства учителей вы бы и подписаться не умели. Вы все еще подчиняетесь школьному распорядку! А кто не умеет вести себя прилично, не получит аттестата!
Смущенный Бук слез с парты.
На кафедру взобрался Готтескнехт.
— Каникулы начинаются только через неделю. А до этого извольте исправно посещать школу. Нечего хихикать! В расчет будут по-прежнему приниматься только справки от врача. И хоть бы вы всем скопом сказались тяжелобольными, на будущей неделе при раздаче аттестатов я рассчитываю с вами увидеться.
Хольт поспешил домой. Там ждал его отец, а может быть, ждала и Гундель. Этот день, как-никак, его большой день, он уже с прошлого года мечтал о нем.
— «Хорошо» — на большее я при всем желании не вытянул, — сказал он отцу.
— У тебя усталый вид, — заметил профессор, поздравив сына. — Много месяцев недосыпания дают себя знать, тебе надо хорошенько отдохнуть до нового учебного года.
Они сидели в садовом флигеле, в рабочем кабинете профессора. Хольт мысленно повторял: дело сделано. Аттестат в кармане, а это значит, что какая-то часть пути к Гундель пройдена.
Гундель еще не пришла с работы. Да, Гундель… Все это время она его тревожила куда больше, чем устные экзамены. Сейчас, сидя с отцом и постепенно отходя, Хольт мечтал о том, как он уедет с Гундель — ключ от охотничьей сторожки был с ним неразлучно. До того как ехать учиться и оставить ее здесь одну, он должен все выяснить. Нужно накрепко привязать ее к себе. Никто другой не должен занимать место в ее мыслях и жизни. Хольт потерял дружбу Юдит, но уж Гундель он никому не уступит. Он только отложил этот вопрос до получения аттестата. Гундель опять собирается провести отпуск со Шнайдерайтом на взморье. Со Шнайдерайтом в туристский лагерь или с Хольтом в охотничью сторожку — так стоит вопрос. Пока это не решится, он не будет знать покоя!