Первая прогулка по территории завода. Сразу же за главным корпусом начинались развалины и тянулись до самой речушки. Над горами щебня корежились ржаво-красные железные ребра, торчали оросительные башни разрушенного сернокислотного завода. Среди развалин Хольт увидел людей — женщины в платочках разбирали кирпич. Через расчищенную площадку шла железнодорожная колея, в двух-трех местах развороченная прямым попаданием бомб. Голые до пояса мужчины забрасывали воронки землей. По ту сторону колеи, там, где на фоне сентябрьского неба вырисовывался железный скелет выгоревшего цеха, уже что-то строили. Прищурив глаза, Хольт вгляделся: каменщики клали стены. Шнайдерайт каменщик.
Хольт присел на железную балку, уперся локтями в колени. К нему шел какой-то человек. Хольт узнал Мюллера, встал и впервые очутился с ним лицом к лицу. Мюллеру было с виду лет шестьдесят; крепко сложенный, высокий, не ниже профессора Хольта, но ужасающе худой. Брюки на ремне, поношенная куртка, острые плечи, руки с резко выступающими сухожилиями на запястьях будто вовсе лишены плоти и мускулов… Видно было, что Мюллер серьезно болен, цвет лица нездоровый, волосы седые, редкие, на осунувшемся лице выступал нос. Несколько секунд Хольт не мог оторваться от его лица, бледного, несмотря на загар. Ясные глаза, живой взгляд говорили о том, что Мюллер вовсе не так стар. Хольт знал, что Мюллер неизлечимо болен, и этот изможденный человек напоминал ему кого-то или что-то… У Мюллера на отвороте куртки был значок: красный, повернутый острием вниз треугольник… Хольт когда-то уже видел этот знак, но когда и где?