Хольт встал. Его уже не интересовала ни беспорядочная пальба, которой Готтескнехт прикрывал свое отступление, ни реплики и контрреплики, ни тезисы и антитезисы остальных. Его интересовала только Гундель, а Гундель смотрела на Готтескнехта, Шнайдерайта, Церника, Эберсбаха, смотрела на Каролу и на него, Хольта, словно не делая между ними различия.
— Пошли, Карола! Пока! Мы еще потолкуем, господин Готтескнехт! Хорошо, зайду! До свиданья! — Уже на пороге он обернулся. Гундель, не глядя, протянула ему руку, она, должно быть, и не заметила, как он ушел.
На улице Хольт взял Каролу под руку.
— Ты весь вечер молчал и казался рассеянным. О чем ты думал?
— О тебе!
— О, я это чувствовала!
— Ах, ты это чувствовала? Тем лучше, значит, для меня это не потерянный вечер!
Все газеты комментировали результаты референдума. Постановления о конфискации, принятые управлениями земель, приводились полностью. Хольт пробежал газетные столбцы, перевернул лист и на обратной стороне наткнулся на лаконичный заголовок: «Убийство». С нарастающим волнением он прочел:
«В деревне Браунзгейм в ночь с субботы на воскресенье полицейским патрулем была застигнута на месте преступления переодетая в красноармейскую форму банда грабителей, которая с некоторого времени орудовала в окрестностях Магдебурга и Дессау и, в частности, отнимала у крестьян молодняк. Предполагаемый главарь шайки открыл по полицейским огонь из пистолета, дав своим соучастникам возможность бежать. Убит наповал тридцатилетний вахмистр Гейнц П., двадцативосьмилетний дружинник Вольфганг К. тяжело ранен. Убийца скрылся». Следовало описание примет беглеца: «Возраст — от восемнадцати до двадцати одного года; рост — около 1,8 метра; лицо круглое, светлый блондин…»
Эти скудные приметы больше чем достаточно сказали Хольту, и он выронил газету.
Он видел перед собой Феттера, белокурого, с розовым мальчишеским лицом. Хольт снова прочел заметку. Никаких сомнений, это Христиан Феттер, вечно жаловавшийся, что его обижают, Феттер, их шеф-повар в горах, вытапливавший на костре свиное сало, затем курсант-зенитчик, обслуживавший орудие под вой бомбардировщиков и под огнем «мустангов», Феттер, ландскнехт, подручный Вольцова и, наконец, деклассированный спекулянт в щегольской шляпе, ныне отпетый подонок. Страшный жизненный путь девятнадцатилетнего парня! Когда-то они были невинными детьми, они поклялись у Скалы Ворона в нерушимой верности, верности до гроба. «Кто нарушит клятву, тот последний негодяй», — сказал тогда Феттер.
Взбудораженный, сам не свой от волнения, Хольт выбежал из дому и зашагал по застроенным виллами улицам Южного предместья. Клятва верности у Скалы Ворона, потом война — большое желанное приключение, и вот конец: виселица!
И снова его охватило чувство тайной угрозы. Он обязан выдать Феттера, никто не освободит его от этой обязанности.
Он поехал в город, в управление полиции. Однажды он провел здесь под арестом ночь. Тогда он был с Феттером почти в равном положении, Феттер лишь немногим его опередил. Кстати, не остался ли он что-то Феттеру должен? Брось об этом думать, не наживай себе лишних хлопот! Феттер давно забыл о такой мелочи.
Войдя в уголовный розыск, он положил газету перед дежурным полицейским и сказал без обиняков: