-Он любит вас! - выкрикнул он зло. - Здесь все принадлежит ему: блюда, с которых я ем, тюфяк, на которой я сплю, книги, которые листаю в задумчивости, он хозяин, а я могу только целовать ковер в коридоре, по которому ступали ваши прелестные ножки!
-Замолчи! - прошептала потрясенная Джулия.
-Он не понимает, чем владеет! Я бы ни за что не оставил такое сокровище!
-Замолчи!
-Да, конечно! Я должен молчать, потому что вы принадлежите ему! И между нами гранитной толстой стеной стоят бедность и мое незнатное происхождение. И даже мои преклонение перед вашей красотой и верностью, которую я пронесу через всю мою жизнь, не могут ни на шаг приблизить меня к вашей милости!
-Франсуа!
-Я не могу упрекнуть вас в жестокости, мадам, о нет! Это я позволил себе совершить непростительную для бедняка ошибку - полюбить вас, - Франсуа смутился и дрожащей рукой взялся за гриф лютни. - Пусть я слуга, но один раз в жизни я могу прямо сказать о моих чувствах. Я хочу вам спеть кое-что из песен г-на де Жиара.
Он нежно провел пальцами по струнам, лаская, словно они были живым существом. На смуглом лице его мягко сияли ангельской прелести синие глаза.
-Пой, лютня, не о жалобе напрасной,
Которой душа моя полна,-
Спой о моей владычице прекрасной.
Джулия молчала.
-Не сердитесь, сударыня! - прошептал юноша пылко.
-О, дорогой Франсуа! - со слезами умиления воскликнула она. – Что мне сделать для тебя, говори! Ты заслуживаешь какой-то особой награды!
-Ничего мне не надо!- горестно вздохнул он. - Только улыбнитесь мне! Я счастлив, когда вы смеетесь! Ваш чудесный смех можно переложить на ноты, так он гармоничен!
Джулия задохнулась от его горячих слов и жаркого дыхания. Она с трудом сдерживалась, чтоб все- таки не расцеловать его.
-Ах, ты так любишь меня?! - воскликнула она.
-Да, люблю!
Шепот неуклонно сближал их, придавал интимный оттенок откровенному разговору, коварно вовлекал в липкие сладостные любовные тенета.
-Мне приятно, - призналась Джулия.
-Это самой страшное, что могло со мной произойти, мадам! – он непосредственно, совсем по - детски рассмеялся. - А я все - таки счастливее всех знатных господ! Они и богаче меня и знатней, но вы - со мной!
От избытка нежных чувств, захлестывающих ее, Джулия тоже засмеялась и обняла юношу.
-Ах, какой ты все-таки милый!
Он не удержался - что было невозможно! – и пылко поцеловал ее. Она ответила на поцелуй.
Дверь тихонько отворилась. Вошедший застыл на пороге, будто пораженный молнией. Джулия медленно отстранилась от Франсуа. Бессознательный переход глаз от лица Франсуа к дверям - и она вскрикнула.
-Анри! - со стоном радости и облегчения она рванулась к мужу, но вдруг остановилась. Ей стало дурно от страха, потому что она разглядела исказившееся гневом лицо супруга. Он смертельно побледнел, ноздри его тонкого носа затрепетали, а устремленный на Франсуа взор горел диким огнем. Хриплое дыхание раздирало его грудь, а злоба и внезапная ненависть задушили в де Арамисец все проявления благоразумия или сомнения. Он стремительно выхватил шпагу.
Джулия ослабела. Она поняла, что, даже если упадет в обморок, он сейчас не обратит на нее внимания. И уверенность в непоправимой ужасной катастрофе охватило ее, подавив все чувства.
Франсуа по-прежнему стоял на коленях у кресла, в пол-оборота к дверям. На смуглом красивом лице его не было страха, словно он был заинтересован приближающейся смертью или, скорее, загипнотизирован ею.
Де Арамисец, тяжело дыша, бросился на него. Дикий крик Джулии распорол страшную предательскую тишину комнаты. Франсуа не был виноват, а если и был, то никак не заслуживал смерти. Во всем виновата была она одна. Это она поощряла слугу, и кокетничала, и надевала откровенные наряды, и лукаво смотрела из-под ресниц! Ей было скучно и она перед этим мальчиком разыгрывала спектакль соблазнения, хотя ей этого вовсе и не было нужно!
-Анри! - закричала она и бросилась к мужу. – Нет! Только не это!
-Прочь!- загремел он, подняв руку в дорожной перчатке.
Джулия зажмурилась. Она была уверена, что он растерзает ее сейчас, ударит, убьет! Но он не должен, не должен оборвать жизнь юного мальчика. Джулия упала на колени. Она цеплялась за высокие ботфорты мужа, не давая ему сделать и шагу.
-Нет! - истерично кричала она. - Он ничего нам не сделал, Анри! Ради любви, ради нашего дитя пощади его! Я умоляю, Анри! Я не смогу любить вас, если вы совершите убийство невинного ребенка!
Лицо де Арамисец страшно исказилось.
-Прочь!
-Это Франсуа, Анри, сын вашей кормилицы. Он приехал к вам из Прованса. Пожалейте его!
Де Арамисец впился горящим взором ей в залитое слезами лицо, ожидая прочитать в нем те мысли, что владели ею сейчас. Джулия в панике сжалась, втянув голову в плечи, каждую секунду ожидая его удара.
Де Арамисец с силой швырнул шпагу на пол. Он резко развернулся и пошел к дверям. Там он, не оборачиваясь, остановился.
-Убирайтесь из моего дома, - произнес он ледяным тоном. – Клянусь честью, я убью вас обоих, если вы задержитесь хоть на минуту.
Он вышел и с силой захлопнул дверь.
========== Глава 14 Дно Парижа ==========
Джулия, все еще сидя на полу, спазматически ловила ртом воздух. Она не могла плакать, так схватывало холодной судорогой у нее все внутри при каждом вздохе. Жестокие слова мужа оглушили ее. «Что же теперь будет?»- опустошенно думала она.
Франсуа отер пот, обильно струившейся по лбу, встал и подошел к ней. Джулия резко отстранилась от него и глянула с откровенной неприязнью.
Она любила де Арамисец - Франсуа ясно видел это. Гораздо красноречивее всех слов были сейчас ее потемневшие глаза и растерянная поза – во всем ее существе плескалась боль и раскаянье перед содеянным.
-Пусть он убьет меня, но я должен сказать, что это я виноват во всем!- прошептал Франсуа.
Джулия отрешенно покачала головой.
-Тебе нужно уходить.
Франсуа медленно, как во сне, взял лютню.
-Если вы прикажете, я уеду из Парижа, мадам.
Перед Джулией вся жизнь начала заволакиваться черным туманом беды. Она все еще слышала любимый голос человека, которого только что страшно оскорбила. Она совсем недавно предупреждала неосмотрительную Изабеллу и вот сама совершила более страшную ошибку! Изабелла –де Арамисец осуждал ее и за такую малость!- только выслушивала вирши дона Себастьяна, а она, Джулия, целовалась с Франсуа и была готова отдаться ему – ради игры, со скуки! И вот теперь она разбила свою жизнь и жизнь их дочери!
Франсуа с молчаливой беспомощностью наблюдал за ней - его юношеские первые мечты о любви рассыпались, будто сухие горошины, и он не знал, как их собрать.
-Иди в дом графа де Силлек, - прошептала Джулия. - Тебя там примут. Иди! Ну что ты медлишь! Оставь меня, слышишь! Если бы не ты, он не рассердился бы на меня. Видеть тебя не хочу!
И она, рыдая, бросилась вон из комнаты.
Давно ли, казалось, она мечтала о встрече с любимым, а теперь, совсем больная, горько рыдала в спальне. «Он оставил меня, - причитала Джулия в лихорадке любви и иссушающего стыда. – Поцелуй, всего невинный поцелуй для другого, и он бросил меня, сказал, что я ему противна! Ах, как он мог подумать, будто я изменила! Что же теперь со мной будет?!»
Он не пришел к ней и ночью. Зубы Джулии лязгали от холода, ступни сводило судорогой, хотя в спальне было жарко натоплено. Она жаждала встречи с мужем и опасалась увидеть его, потому что смутно подозревала, что ранила своим глупым поступком его в самое сердце. Никогда, никогда она не видала у мужа такого лица, как когда он наблюдал, как она жадно целует другого! О боже!
Утром, за завтраком, Джулия, давясь, проглотила только маленький кусочек пулярки и безвкусный листик шпината.
-Господин герцог уехал сегодня утром к господину де Тревилю, - доложил ей управляющий. - Господин должен был приехать только сегодня, но прибыл раньше…
У Джулии защипало глаза. Он спешил к ней, чтоб провести с ней ночь… их ночь, а нашел рядом с ней другого… Предательница - вот кто она! Мерзкая предательница!