У красавицы маркизы, конечно, было много поклонников разных дворянских званий и возрастов. Не было ничего приятней быть предметом их мечтаний, наряжаться в свои любимые бархатные платья голубых и персиковых оттенков, призывно улыбаться кавалерам, а затем, напустив на себя холодность, утверждать, что ничего - ну ничего!- не сможет ее развеселить, а затем позволять им кротко целовать себе руки, признаваться в вечной любви, делать предложения руки и сердца, принимать роскошные цветы и сладости! Но ни разу в жизни ни перед кем Джулия не терялась, ни с кем рядом ей так мучительно не хотелось узнать своего спутника, выведать все его сокровенные тайны, стать единственной! Ни на кого не хотелось смотреть бесконечно, не отрывая глаз, словно капля за каплей наполняя жаждущее любви сердце удивительной живительной влагой! Ах, как же этот молодой мушкетер был красив, пылок, более того, он получил рану из-за нее и теперь страдал из-за нее, Джулии де ла Шпоро!
Маркиза была еще столь неопытна, столь плохо знала свое сердце, что еще не осознавала, что не столько напугана его потерей сознания, которое, кстати, свидетельствовало о серьезности ранения, сколько донельзя раздосадована этим, ибо ей хотелось, чтоб он продолжал смотреть на нее так, как никто еще не осмеливался смотреть - восхищенно, нежно, может быть, с какой- то долей мягкой насмешки в прозрачной глубине красивых миндалевидных глаз!
Она нахмурилась. О, он так красив и любезен, должно быть, в него влюблены многие дамы Парижа! Впервые настоящая жгучая стрела ревности задела ядовитым острием сердце маркизы де ла Шпоро и, как обычно бывает, не принесла ничего кроме боли, страха и жгучей обиды, разъедающей душу и оставляющей в ней глубокие раны!
Четверть часа, дрожа, бледнея, заливаясь румянцем, кусая губы, молясь как положено истинной католичке и жадно разглядывая каждую черточку совершенного лица незнакомца, как положено девушке красивой, Джулия ловила каждый его прерывистый вздох и с волнением ожидала, что вот-вот длинные золотые ресницы юноши дрогнут, и он раскроет глаза.
Кучер вскоре остановил карету, сбегал на квартиру мушкетера и вернулся с худым высоким человеком.
-Благодарю вашу милость! Вы, мадам, спасли жизнь моему господину!- произнес тот почтительно, заглянув в карету. Джулия во все глаза разглядывала слугу мушкетера, хотя смертельно боялась выдать свое волнение.
Слуга с кучером Джулии вынесли мушкетера из кареты на руках.
-Еще раз, мадам, благодарю вас за доброе сердце! Не волнуйтесь за моего господина, - изрек вышколенный слуга.
Джулия залилась краской. Чтобы скрыть замешательство, она нахмурилась.
-Не посмотрю на него даже! - заявила она себе, отвернувшись. Но, едва мужчины внесли раненого в дверь, высунулась из окошечка кареты. Это был один из самых изящных районов Парижа - близ уютного особняка старой королевы, матери Людовика XIII Марии Медичи. Строительство ее особняка, длившееся ни много ни мало 11 лет, уже, - хвала создателю! - подходило уже к концу. Главный архитектор дворца Саломон де Бросс за эти годы добавил к своему замечательному творению некоторые элементы прелестного флорентийского стиля - все эти разнообразные кольчатые колонны и тосканские капители. Южный фасад дворца как раз перед парком был украшен большим фронтоном и широкой террасой с балюстрадой. С места, где остановилась карета Джулии, был виден краешек восьмиугольного бассейна дворца, а также мраморные статуи, искусно спрятанные в зелени жимолости и кленов.
Высокие трехэтажные дома высились на тихой просторной улочке, тянувшейся мимо дворца, где в палисадниках цвела пышная сирень, заливая воздух свежим и тонким ароматом, вызывая в воображении людей романтического склада звуки красочных любовных речей, пылких взглядов и долгих грустных вздохов.
Кучер маркизы де ла Шпоро вышел из дома.
-Все в порядке, г-жа! - доложил он, взбираясь на козлы.- Жан позаботиться о господине.
-Домой, живо!
-Что, г-жа?
-Я не хочу, чтобы меня видели здесь. Что ты стоишь? Ты не понял приказа? Увози меня отсюда! Живо!
Жули сейчас дрожала как в лихорадке, и ей никак не удавалось овладеть собой, что вызывало еще большую тревогу за себя и за.... него! Конечно, за него! Мушкетер был ранен, а она уезжала. Он был прикован к постели, а она бросала его на произвол судьбы, и ничто не могло помочь ей остаться!