— Туча, туча, туча! — повторил кок. — Ну, в этом году манёвры начинаются рано…
«ШТОРМ, ШТОРМ, ШТОРМ!»
«Он спит! Он спит!» — сообщили всему Кронштадту склянки Пароходного завода и удивлённо замолчали.
«А приказ? А приказ?» — не поверили им склянки базы плавучих средств.
«Странно… Странно…» — прохрипели склянки Главвоенпорта.
«Лентяй! Лентяй!» — тоненько засмеялись склянки службы связи. Затем склянки замолчали.
— Ой, как поздно! — испуганно вскрикнул Виктор и вскочил с койки.
Он наспех умылся и открыл окно. По небу, затянутому серым туманом, бежали рваные, торопливые тучи, в окно влетел холодный, сырой ветер, и мальчик услышал тишину. В Кронштадте было по-особому тихо, будто жизнь оставила его.
Виктор надел бушлатик и выбежал на улицу.
Она была пустынной. Только морской патруль мерно шагал возле тротуара. Патруль днём? — это удивительно. Пробежал какой-то озабоченный командир с противогазом через плечо. «Почему он противогаз надел?» — удивился Виктор. Он помчался по аллеям парка к воротам Усть-Рогатки, стараясь уловить шум пара, свисток буксира, отзвук людских голосов — хоть что-нибудь! Напрасно… Гавань молчала. Ни один краснофлотец не повстречался в парке. Бронзовый Пётр на высоком пьедестале, обнажив меч, стоял одинокий над военной гаванью, будто следил за чем-то очень важным.
Виктор миновал ворота, окинул взглядом Усть-Рогатку, протёр глаза, снова посмотрел и чуть не шлёпнулся на скамью у ворот… Дело в том, что флота в гавани не было. Исчезли все боевые корабли. У стенки стояла база плавучих средств да база подводных лодок… А где подводные лодки? Ещё вчера они лежали на своих накатах, как громадные рыбы, которым наскучила прохлада морских глубин, а сейчас — ни одной подлодки! Где эскадренные миноносцы, целая роща их стройных мачт, целая галерея орудий? А главное, где линейные корабли? Ещё вчера их мачты и трубы возвышались в самом конце Усть-Рогатки.
Глаза Виктора стали такими большими, что портовый сторож у ворот улыбнулся и спросил:
— Что потерял, молодой человек?
— А где… где флот? — спросил Виктор.
— Флот? — переспросил сторож. — Здравствуйте! Разве не знаешь, что ночью товарищ нарком приехал, взял все корабли в охапку и в море ушёл?
Так вот почему вчера так спешно грузились корабли! Теперь также понятно, почему вчера уволили на берег большой процент. Теперь всё понятно и всё безнадёжно.
— Неправда! — пробормотал Виктор.
— Не веришь, так пойди поищи! — Сторож засмеялся. — Не надо было от своего корабля отставать.
— Никто не отставал, — сердито ответил юнга. — Разве не видите, что я из бригады траления и заграждения!
— Ступай, ступай! — прикрикнул сторож. — Со мною спорить запрещено. Юнга, а не знаешь, что ночью был сигнал «Шторм, шторм, шторм!». Тральщики тоже ушли.
— Ну да, — упавшим голосом сказал Виктор, которому было обидно признаваться в своём невежестве. — Начался штормовой поход. Ещё вчера говорили, что барографы[32] покатились…
— Вот угадал! Какой штормовой поход? Сказано — салажонок, значит, салажонок и есть. Тактические занятия начались, вот что. Ну, а шторм своим порядком будет, этого не миновать. Нарком знает, когда в поход идти…
Тактические?! Значит, корабли надолго оставили гавань, все пути к флажкам отрезаны, и нет никакой возможности выполнить приказ командира. Вчера, обдумывая слова извинения, с которыми он должен был обратиться к краснофлотцу и вахтенному начальнику линкора, мальчик краснел от стыда и хотел каким-нибудь чудом избежать неприятного объяснения. Теперь, когда обстоятельства предоставили ему отсрочку, он готов был отдать всё на свете за встречу с чернобровым краснофлотцем.
«Ну как я вернусь на блокшив? — думал Виктор. — Фёдор Степанович скажет, что я проспал корабли».
Он побрёл по деревянному тротуару, поглядывая на воду. Маленькие мутные волны лопотали, разбиваясь о камни гранитной стенки: «Проспал, проспал, проспал!» На своём обычном месте стоял «Змей» — щеголеватое судёнышко, которое, казалось, только что вышло из рук маляров и полировщиков. Увидев его, Виктор отвернулся. Это сигнальщики «Змея» вчера сообщили на блокшив о случае во время погрузки…
Вдруг Виктор вздрогнул, остановился, прикусил от неожиданности кончик языка и просветлел. За причальной тумбой, свесив ноги со стенки, сидел мальчик в чёрной курточке и в серой кепке. Услышав шаги Виктора, он обернулся, и юнга увидел вздёрнутый нос, маленькие серые глаза, вихры рыжих волос, выбившихся из-под кепки, — словом, он увидел своего вчерашнего противника.
Это был он! Это был тот самый мальчик, из-за которого Виктор упустил возможность объясниться с чернобровым краснофлотцем.
Какое счастье! Юнга прищурился, прошёлся мимо своего врага и сразу нашёл, к чему придраться.
— Вот расселся! — сказал он, обращаясь к чугунной причальной тумбе. — Сидит сухопутная крыса на стенке, как рыболов, да ещё болтает ногами над водой. Видно, не научили его, как вести себя на стенке военной гавани.
Мальчик сделал вид, будто не слышит. Он взял камешек, размахнулся и швырнул его в воду. Это можно было расценить как желание избежать стычки, но можно было принять и как вызов. Виктор предпочёл последнее.
— Ноль внимания, фунт презрения, — сказал он, подмигивая причальной тумбе. — Гордятся, что уродились рыжие. Придётся протереть им глазки и накормить пылью.
Рыжий мальчик притворно зевнул и сделал такой жест, точно отогнал надоедливую муху. Виктор сжал кулаки и решил действовать напрямик.
— Рыжая команда! — крикнул он. — Принимай семафор: «Добро-Уж-Рцы-Аз-Како». Читай, если грамотный, ты, кепка!
— Дурак, — сказал мальчик не оборачиваясь. — Ты и есть дурак.
— Кто дурак? — спросил Виктор, радуясь правильному развёртыванию событий. — Я? А ну, повтори по-русски!
— А то кто ещё? Конечно, ты.
— Ты, рыжая команда, ругаться! Так знай же, что таким рыжим в Кронштадте жизни нет! Сейчас я тебя открашу. Будешь зелёный, чтобы все радовались…
Он хотел ещё добавить, что таких курносых надо топить тут же у стенки, без лишних разговоров, но не успел. Мальчик вскочил, расстегнул курточку и, дрожа от обиды, выставил кулаки:
— Наскакивай, приставала! Имеешь бой.
— Имею бой, рыжая команда! — крикнул Виктор, распахнул бушлат и ринулся вперёд.
ЧТО ЗА СУДНО «ЗМЕЙ»?
— Товарищ рассыльный!
— Есть, товарищ командир!
— Что делают мальчики на стенке?
— Отрывают друг другу уши, товарищ командир!
— Одного из них мы знаем?
— Так точно. Юнга Лесков с блокшива.
— Всё тот же юнга с блокшива. Совершенно разболтался этот юнга с блокшива! Сойдите на стенку, прекратите безобразие и доставьте драчунов сюда.
— Есть, товарищ командир!
Рассыльный подоспел к месту побоища в тот момент, когда торжествующий противник подмял Виктора и растирал его лицо бескозыркой, сорванной с головы незадачливого юнги.
Стиснув зубы, юнга вертел головой и барабанил каблуками по земле.
— Говори: «Ай, не буду!» Говори: «Ай, не буду!» — требовал победитель.
— Не скажу… не скажу! — пыхтел Виктор. — Я ещё… на тебе посижу, рыжая команда…
Рассыльный сделал страшное лицо и загорланил:
— Отставить! Прекратить! Руки по швам!
Мальчики вскочили и, тяжело дыша, уставились на него. Рассыльный смерил их презрительным взглядом, пожал плечами и холодно сообщил:
— Вы арестованы. Юнга, надеть бескозырку. За мной!
— Куда? — спросил Виктор, но прочитал на ленточке надпись «Змей» и стал мрачнее тучи.
32
Барограф — прибор, который автоматически записывает давление воздуха (самозаписывающий барометр).