Молодой Хаггард в это время с тоской думал, что после сегодняшнего инцидента капитанская дочка не переживет перенесенного позора и возненавидит его, а её папаша теперь не подпустит его к ней на пушечный выстрел, и вообще есть очень большой шанс, что он завтра же отправит её от греха подальше, и придется ему, крошке–малютке, целый год терпеть унижения от взвода накаченных дылд, которые и на женщин–то не похожи! А еще он думал о здоровенном синяке Билли Бонса, и что теперь он не будет ему предлагать бежать сломя голову расстегивать юбку первой встречной. И наконец, он с тоской представил, какие инструкции выдаст его отец всем вышеперечисленным по отношению к дальнейшей его судьбе…
Вот такие разнообразные мысли роились в головах присутствующих, и почему в каюте надолго воцарила зловещая тишина, не предвещавшая ничего хорошего.
Первым молчание нарушил Билли Бонс:
— А здорово мне врезали в глаз! Даже в битве с Рогозмейским флотом в рукопашной мне их рекрут прикладом не так сильно заехал! — и победно оглядев присутствующих, воскликнул. — Ну и здоровы эти спецназовцы, растудыт их в селезенку!
Молодые с надеждой посмотрели на Билли Бонса и синхронно перевели взгляды на капитана Блейка. Лицо у того продолжало быть непроницаемым. Взоры молодых сразу потухли и опустились долу.
Опять наступило продолжительное молчание.
Через некоторое время Билли Бонс опять радостно воскликнул:
— А я как брякнусь мордой о палубу, а мне как дадут ботинком под зад, ну прям как при взрыве на крейсере «Лютцов»! Я уж думал, мне хана, растудыт его в портянку!
Теперь уже один Джон Хаггард с надеждой посмотрел на капитана, но увидев там непроницаемую стену, понял, что его опасения сбываются.
Опять наступила тягостная тишина.
Билли Бонс с натугой думал, что бы ему еще веселенького припомнить, а в голову ему все лезли задранные ноги Виктории, но по этому поводу шутить он побоялся.
— А как брызнет мне на голову раскаленный металл, — вдруг вспомнил он приятный момент и сразу же воспрянул духом. — Я давай пятиться на четвереньках назад, а тут подоспел второй взвод и как опять даст мне ботинком по заднице, ну прям как при обороне ОКИНАВЫ‑4, когда при взрыве напалмовой бомбы на меня свалилось железобетонное перекрытие, растудыт его в арматуру!
В этот раз никто из молодых даже не поднял глаз, не желая видимо лишний раз лицезреть желваки на лице капитана. Билли Бонсу больше нечего было вспоминать, и тот тоже опустил глаза и усиленно стал чесать себе подбородок от досады.
Он уже хотел было соврать, что подоспел третий взвод, и каждый его боец по очереди пнул его в задницу, как при взятии его в плен на планете КРИВЫЕ БОБРЫ деревенскими ополченцами в кирзовых сапогах и шапках ушанках, но тут подал голос сам капитан:
— А я как увидел тебя, дорогая моя доченька, в раскоряку перед м-ром Хаггардом, так сразу же подумал, что спецназ доблестно спасает его от изнасилования!
Раздался гомерический смех (Билли Бонс и чуть не изнасилованный юный Хаггард не удержались!), а коварная террористка вся вспыхнула от возмущения и негодующим голосом воскликнула:
— Да как вы можете, папа, так шутить! У меня и мыслей таких не было!
— Лучше бы ты его на самом деле изнасиловала, чем разносить по кусочкам мой корабль и будоражить команду! — с сарказмом ответил ей отец и растянул ворот кителя.
Тут на её защиту встал благородный м-р Джон:
— М-р Блейк, вы зря оскорбляете юную леди! Она ни в чем не виновата! Я сам к ней пришел! — и ободряюще посмотрел на Викторию.
— Конечно, — не унимался капитан в своем нигилизме. — И вместо того, чтобы по простому состроить ей глазки, начал выдумывать про свои несуществующие болезни, а она, простушка, взяла да и поверила, что наследник ХДК при первом же недомогании обратится именно к ней — всемирно известному светилу медицины, звезде медсанчасти номер 13/7!
Виктория не нашлась чего сказать, но юный Хаггард не унимался и, продолжая оправдываться, сморозил явную глупость: