Под ними была все та же волнистая страна, изрезанная цепями гор, между которыми иногда можно было видеть извилистые реки.
Во вот впереди, на горизонте засинело море… Ребята посмотрели на карту и увидели надпись: Средиземное море-Архипелаг. Снова все, кроме Мони Гирш, высунулись в окна кабинки и смотрели, как синяя полоса моря растет и ширится на их глазах, Моня Гирш в это время писал, потом водил пальцем по карте, искал на ней турецкие города в Малой Азии.
И вот когда наши ребята увидели на далеком скалистом берегу множество белых домиков, больших белых зданий, острые тонкие, как свечи, минареты турецких церквей и большую гавань, наполненную кораблями, — Моня Гирш открыл оконце, дотронулся рукой до плеча дяди Маснеро и спросил:
— Это город Смирна?
— Да, это Смирна, улыбаясь ответил дядя Масперо.
И вот когда аэроплан, снизившись, пролетал над городом, наши ребята, высунувшись из окон кабинки, размахивали красными косынками, снятыми с шеи и кричали изо всех сил:
— Да здравствуют турецкие пионеры…
— Долой фашистов!
Этому крику аккомпанировал неистовый лай Шарика, прыгающего и кидающегося к окнам, но они все были заняты ребятами, а в это время вниз падала маленькая записочка Мони Гнрш.
«Ребята. Вы только ни за что не падайте духом… Мы вам поможем… Если что, пишите нам в Лысогорск. Пионеров у нас в СССР два миллиона, а будет еще больше Мы вам поможем. Вы только не падайте духом. Грейте фашистов по загривку.
Моня Гирш.
А ниже было приписано; «А звено наше называется «Красные Звезды». Пусть вам наше письмо кто-нибудь переведет па турецкий язык».
Маленькая записочка Мони падала медленно, и не успела она еще достигнуть земли, как возле города с аэродрома поднялся турецкий аэроплан и погнался за нашим аэропланом.
После сигнальной ракеты, требующей спуска, турецкий аэроплан начал стрелять из пулемета. Одна из пуль разбила стекло аэроплана, но ослабленная дальностью полета, ударилась в металлическую стенку и упала на пол, где ее немедленно обнюхал Шарик.
По турецкий аэроплан не догнал наш, да и не мог догнать, так как я вам уже говорил, что «Масперо» летел с невероятной скоростью.
Под ними уже простиралась необъятная гладь моря, точно засоренная множеством островов, и только слева чуть видная полоска берега уходила в туманную даль. Обогнув острова, принадлежащие одни Турции, другие Греции, наши ребята скоро увидели большой скалистый остров Кипр, уже давно захваченный английскими капиталистами.
Но вот промелькнул под ними и он, и «Масперо» понесся снова над синим морем.
— А вот там Сирия и Палестина, показал нашим ребятам на восток Коля Сабуров, но сколько ни вглядывались они, земли не было видно. Ее скрывала туманная даль горизонта.
Солнце уже близилось к закату, а «Масперо» летел все дальше и дальше и вот, когда справа солнце уже коснулось водной глади, впереди далеко-далеко показалась узкая зеленовато-желтая полоска низкого берега.
Открылось солнце и дядя Масперо, показывая на этот далекий берег, озаренный лучами заходящего солнца, сказал торжественно и с какой-то особенной радостью:
— Друзья мои. там Египет…
III. Под ними Египет
Радость дяди Масперо была непонятна нашим ребятам. Родная, милая советская земля осталась у них далеко позади, а впереди перед ними лежал Египет, таинственный, неизведанный, незнакомый.
Они слышали вчера у костра, что в далекие времена египтян безжалостно и жестоко угнетали фараоны, строители пирамид, и что теперь их не менее жестоко эксплуатируют английские капиталисты и генералы.
Не с радостью, а только с острым любопытством и с желаньем помочь египетским рабочим и крестьянам, — летели в Египет наши пионеры.
А солнце между тем погружались в воды Средиземного моря и как только его не стало сразу наступила ночь.
Так всегда бывает на юге.
Яркие звезды усеяли небо. Над дальним берегом слева ярко светила луна.
Полноводный, разветвленный при устье на множество рукавов лежал под ними Нил и Нильская долина.
В мглистой дали чуть рисовались на горизонте далекие Ливийские горы и цепи песчаных холмов на западе.
И серебряный Нил и долина утопающие В зелени хлебных посевов и далекие горы — все было залито молочным светом луны.
Там и сям но течению реки земля была усеяна точно искрами вечерними огнями людских поселений.
Аэроплан снижался, уже можно было разобрать внизу рощицы пальм и линию железной дороги и деревни феллахов (египетских крестьян).
Впереди ярко искрились огни какого-то большого города.
И вот в то время, когда Коля Сабуров водил пальцем по карте Египта, освещая ее карманным электрическим фонариком, из открытого оконца послышался голос дяди Масперо:
— Друзья мои. Спрячьте ваши красные платки. Никто не должен знать, что мы прилетели из Советской России. Я очень жалею, что не предупредил вас об этом перед Смирной. Я боюсь, что кое-где уже бьют тревогу…
Прежде чем спуститься у пирамид, мы пролетим над Нильской долиной. С высоты птичьего полета я покажу вам эту чудесную страну, единственную в мире по плодородию почвы и по своей тысячелетней истории Ведь здесь зародилась европейская культура.
В то время, как во всей Европе люди одевались в звериные шкуры, жили в пещерах и шалашах, здесь, в Египте уже были цветущие города. Люди умели строить великолепные здания, такие прочные, что они выстаивали тысячелетия и такие красивые, что ими любуются еще и теперь.
Здесь умели уже высекать из камня статуи, передавать свои мысли особыми символическими значками-рисунками, которые мы теперь называем иероглифами.
Впрочем, все, эго вы скоро увидите сами. А теперь взгляните пристально вниз. Вот светлое пятно столица Египта Каир, а там далеко далеко впереди направо от серебряной ленты Нила и железной дороги, видите ли вы чуть видные конусы пирамид Хеопса?
Не сразу в туманном мареве лунной ночи наши ребята разыскали то, на что показывал им дядя Масперо.
— А что, в пирамидах живут теперь? — спросил Моня Гирш.
— Да живут, — ответил, улыбаясь, дядя Масперо, — живут летучие мыши да шакалы. Разве ты не знаешь, что пирамиды строились не для живых, а для мертвых, для сохранения на «вечные времена» набальзамированного трупа умершего фараона, царя египтян? Каждый фараон при жизни иногда в течении нескольких десятков лет строил себе пирамиду в недрах которой потом и прятали в потайной комнате его труп или мумию, как теперь говорят, строил фараон, понятно, не своими руками, а руками многих тысяч рабов, египетских крестьян, которых отрывали от родных нолей и хижин и заставляли под палящими лучами солнца строить эти чудовищно огромные сооружения. Тысячи рабов умирали от истощения, от солнечных ударов и от болезней.
Ведь вы подумайте: огромные тесанные камни, из которых сложены пирамиды, приходилось притаскивать из каменоломен за десятки и даже сотни верст от места постройки пирамиды, а потом их нужно было с невероятными усилиями поднимать один па другой.
— Смотрите… смотрите… Что это? — торопливо спросил Коля Сабуров, показывая вниз.
Внизу возле светлого бесформенного пятна города Каира правильным квадратом зажигался и гас ряд электрических огней, затем возле нашего аппарата разорвалась цветная ракета и на фоне неба сзади вырисовывались два аэроплана.
— Требуют спуска… — с неудовольствием и досадой проворчал Масперо. А это все результат вашей проделки при полете над Смирной. И нужно же было размахивать красными платками и бросать записки…
— Ну-да догнать то нас им не удастся, а вот только как быть дальше… — добавил он точно в раздумье.
Появившиеся на фоне ночного неба аэропланы через минуту превратились в едва заметные точки и скоро исчезли из поля зрения наших ребят.
Масперо на время оставил рукоятку руля и прилаживал к своим ушам трубку радио.
Только теперь наши ребята заметили в передней части кабинки радиоаппарат, а высунувшись из окна на крыше кабинки увидели антенны радио.