– Сапоги скидывай, все равно подметки до дыр протерлись! – распоряжался у себя на воде Беломор.
«Откуда бы ему знать?» – удивился Жихарь, но сапоги все же снял, набил камнями и зашвырнул подальше от берега – пусть уж никаких следов не останется. Но вот с ополовиненным мешком расставаться никак не хотелось, тем более что пришлось туда спрятать и пресловутую ложку, и охранительную цепь.
В воде было теплей, чем на воздухе. Жихарь сделал несколько шагов, потом сообразил и прошел вдоль берега вверх по течению, чтобы снесло как раз к Неклюдовой ладье. Мешок за спиной нисколько не мешал, случалось лезть в – реку и в боевом облачении.
Жихарь плыл не спеша, берег силы, погружаясь в воду с макушкой, без плеска, фырка и прочего шума: пусть дед видит, с кем имеет дело. Наконец рука пловца ухватилась за толстый корень.
– Не опрокинуть бы тебя, отец! – предупредил Жихарь.
– Лезь, не бойся.
И в самом деле, когда тяжеленький богатырь вскарабкался на комель, толстый конец дерева даже не огруз в воду, да и весь ствол не шелохнулся, будто это был добрый боевой корабль с хорошей осадкой.
Жихарь все–таки воздержался разгуливать по стволу, пристроился тут же, между двумя корнями. Неклюд Беломор стоял к нему спиной и молчал.
– Что же ты ветки–то не обрубил – быстрей бы плылось? – сказал наконец детина, чтобы хоть что–то сказать.
– Потому и не обрубил – спешить надо! – воскликнул неклюд, взмахнул посохом и заголосил.
«То ли у него волосы и борода сами шевелятся?» – недоумевал Жихарь. Песня была другая, скорая и складная. И в лад напеву стали подниматься из воды и опускаться необрубленные ветви, словно весла. Да что ветви! Корни за спиной у Жихаря зашевелились! Он в испуге оглянулся. За комлем оставался глубокий пенный след. Весь ствол сотрясала мелкая–мелкая дрожь. Летели брызги. Скоро скала, пробитая бедным Индриком, осталась позади. Жихарь крепко вцепился в кору и ждал, что вот–вот улетит назад. Неклюд же Беломор по–прежнему держался прямо и ровно, только плащ его и волосы почему–то перестали развеваться, хотя как раз теперь–то и стал ударять воздух в лицо, а верхушка ствола даже начала подниматься из воды.
Тут река затеялась делать поворот.
– Не спи на руле! – приказал Неклюд. Песня меж тем продолжалась, словно у старика было два горла.
– А где руль?
– В ручищах у тебя! – не оглядываясь, ответил дед.
И правда, пальцы Жихаря сжимали ровную плашку. Он еле успел сообразить, что к чему, и еле успел сделать необходимое, иначе ствол с разгону вылетел бы на пологий берег.
«На Индрике ездил, на сосновом стволе качусь, – подумал Жихарь. – Еще бы на птице Ногай полетать!»
– Тяжел ты для Ногай–птицы! – рассмеялся Беломор.
Жихарь с тревогой ощупал голову: нету ли в ней какой лишней дырки, если старик все мысли слышит?
Неклюд Беломор на эту думку никак не отозвался, продолжая глядеть вперед, ловко огрел посохом какого–то речного жителя, по любопытству высунувшегося из воды.
Стало светать. Сосна, летевшая по воде, спугнула рыбаков, наладившихся на ранний лов, только рубахи мелькнули. Остальные в редких селениях по берегам еще спали. От воды начал подниматься туман, но и на туман у неклюда нашлась песенная управа – впереди все было чисто, белая пелена возникала уже вдогонку, за спиной. Побледнел и сгинул месяц. Жихарь затылком услышал, что восходит солнце. Неклюд Беломор забеспокоился и стал посохом подбадривать утомившуюся сосну. Пологий левый берег начал ползти вверх, воздвигаться сперва холмами, а потом и скалами, как противоположный. Впереди послышался шум. Берега медленно, но неуклонно сближались,
– Пороги! – закричал Жихарь, только голоса своего он уже не услышал. Детина переложил руль вправо, чтобы пристать к берегу в обычном месте, где все приставали и волокли легкие суденышки волоком. Неклюд обернулся, погрозил кулаком и показал, что надо держать прямо, на самую стремнину. «Все–таки я в Яме напоролся на колья и умер, – решил богатырь. – А неклюд еще того давнее преставился и теперь везет меня к себе в Навье Царство, в Костяные Леса».
Река перед порогом стала совсем узкой. Вода ревела немилосердно. Неклюд Беломор взял посох в зубы и принялся выделывать руками всякие знаки.