Только двое или трое из всего ареопага увлеклись проектом и высказались в его защиту. И такими твердыми были доводы и железная логика моряка, что инертное и нетерпимое большинство, возможно чувствуя некое рациональное зерно, не осмелилось обойтись с ним, как с простым мечтателем, а прибегло к последнему средству властей, которым нечего было возразить: проходили месяцы тщетного ожидания, но ассамблея не сообщала о своем решении.
Впрочем, сложные обстоятельства, казалось, способствовали бесконечным отсрочкам. Мавры еще держались в Гренаде, и король Фердинанд, поддерживаемый удивительной энергией его супруги Изабеллы Кастильской, собирал силы для последнего удара. Колумб находился в лагере Санта-Фе с королевскими полками, нетерпеливо ожидая окончания войны, надеясь на успех, который сделал бы монархов более доступными и расположенными выслушать его.
Наконец настало 2 января 1492 года; цвета Арагона и Кастильи развеваются над Альгамброй[15]. Мавры побеждены навсегда. Колумб резонно считает, что наступил благоприятный момент, и просит аудиенции.
Но саламанкская хунта не дремала. Ее председателем был тот самый Фернандо де Талавера, который позже стал архиепископом Гренады и которому дон Хуан Перес, настоятель францисканского монастыря в Палосе, так горячо рекомендовал Колумба. Подозрительный, темный и завистливый, он был враждебно настроен против мореплавателя, не оценил его гениального замысла, посчитал простым интриганом и с радостью поспешил сообщить о решении хунты, сделавшей следующее заключение: «…Проект, подвергнутый нашему рассмотрению, бесполезный и невозможный, и не стоит великим государям ввязываться в подобное предприятие на таких слабых основаниях, как представленные инициатором идеи».
Это несправедливое и абсурдное суждение стало для Колумба крушением последних надежд. С разбитым сердцем он покидает лагерь и готовится распрощаться с Испанией. После его отъезда друзья обращаются за помощью к королеве, которая лучше, чем король, поняла значение этого человека и ценность проекта. Она колеблется и вот-вот уступит. На что решиться? С одной стороны, ее духовник Фернандо де Талавера протестует против такого жеста. С другой, наперсница, маркиза Мойя, поклонница Христофора, просит за своего кумира. Наконец решившись, Изабелла удовлетворяет ходатайство Колумба. Потом, с широтой, свойственной женщине, которая ничего не умеет делать наполовину, захваченная опьяняющей и уже ясной перспективой, добавляет: «Я беру на себя предприятие во славу моей собственной кастильской короны; я дам деньги, необходимые для экспедиции, даже если для этого придется заложить мои бриллианты».
Тотчас к Колумбу, находящемуся в нескольких лигах от Гренады, был отправлен курьер. Христофор не решался возвратиться в город, вызывающий у него отвращение из-за стольких огорчений, изощренных, унизительных отказов и насмешек. Ему нужно формальное подтверждение, что сама королева требует его возвращения и намерена покровительствовать делу, которому он посвятил жизнь.
Получив его, путешественник возвращается в Гренаду, и после обсуждения некоторых формальностей стороны достигли соглашения на самых почетных для Колумба условиях, то есть пожизненное адмиральское звание для него и его наследников во всех открытых им землях с назначениями вице-королем и главным наместником. Это соглашение, которое будет иметь такие важные последствия, было заключено 19 апреля 1492 года. Через три недели в Палос был отправлен приказ оснастить в течение десяти дней две каравеллы и по возможности добавить к ним третью для адмирала[16].
Богатый моряк Мартин Алонсо Пинсон великодушно предложил свое участие в предприятии. Колумб с открытым сердцем принял эту помощь, которая выражалась в предоставлении корабля, денег, продовольствия и людей. Вскоре знаменитому мореплавателю, лично наблюдавшему за всеми приготовлениями, осталось только дать сигнал к отплытию.
Он уже не был молод, говорит историк Лас Касас, и всяческие заботы, тяжелая работа, одержимость изнурительной навязчивой идеей оставили на его лице странную печать серьезности, к которой примешивалось нечто вроде спокойного величия. В ту пору ему было пятьдесят шесть лет. Это был державшийся с достоинством человек высокого роста, хорошо сложенный, с лицом несколько вытянутым, ни полным, ни худым, слегка усеянным веснушками. Светло-серые глаза иногда оживлялись и, казалось, сверкали, внешность внушала уважение и заставляла повиноваться. В молодости он был блондином, в тридцать лет поседел от работы, страданий, бесконечных забот. Одевался скромно и строго, как аскет, был красноречив и умел зажигать словами, идеями, обладая вспыльчивым характером, энергично обуздывал себя, подавляя приступы гнева, и проявлял чрезвычайную мягкость к малым, обездоленным, слабым.
15
— крепость-дворец мавританских властителей в Испании, возле города Гранада; считается одним из лучших образцов мавританской архитектуры.
16
Указом от 30 апреля 1492 года Изабелла «в наказание Палоса за провинности перед короной» приказала «немедленно реквизировать три лучших судна».