Часто возникает вопрос, почему эти люди, образованные, трудолюбивые, выдающиеся, остаются столь безразличными к окружающим их чудесам, даже не думая запечатлеть на бумаге свои мимолетные впечатления, облечь в слова то восхищение, которое они испытывают и которое буквально готово слететь с их уст, когда та или иная страна собирается распахнуть перед ними все свои тайны и предстать во всем великолепии.
Тому есть несколько причин, и среди них одна, главная. Дело в том, что писателем случайно не становятся. Кто-то, будучи неплохим стилистом, оказывается поверхностным и невнимательным наблюдателем; кто-то обладает даром наблюдателя, но, оказавшись один на один с чистым листом бумаги, теряется, как гранильщик, желающий получить бриллиант. Кто-то воображает, будто написать книгу все равно что письмо, и в изнеможении бьется над двадцатой страницей, вне себя от ярости и усталости. Но это говорится для тех, кто пытался этим заняться… поскольку большинство, причем подавляющее, ко всему этому просто безразлично.
И поскольку писателем случайно не становятся, чтобы им стать, нужно обладать даром. Прежде всего нужно обладать даром наблюдения, гораздо более редким, чем это принято думать; стиля, еще более редким даром; и работоспособностью, твердым желанием писать, не останавливаясь перед трудностями, не падая духом перед неудачами и наполняя каждый новый день надеждой на успех.
Вот почему, несмотря на благоприятные обстоятельства, которые, казалось бы, могли пробудить спящий талант, так мало истинных писателей как среди морских офицеров, так и среди представителей других, так называемых литературных профессий.
Это вступление, быть может слегка затянутое и тем не менее весьма важное, позволяет понять, каким образом, приступая к изучению современной Японии, мы стали счастливыми обладателями прекрасного труда о живописной, анекдотичной и близкой Японии; а также почему этот труд принадлежит — вещь чрезвычайно редкая! — перу выдающегося писателя и вместе с тем заслуженного офицера нашего морского корпуса, а именно: Морису Дюбару.
Родившийся 27 августа 1845 года в Жеврей-Шамбертен (департамент Кот-д’Ор), что на бескрайних холмах старой доброй Бургундии, давшей миру столько талантливых людей, Морис Дюбар, после усиленных занятий в Морском интендантском училище, был выпущен оттуда в 1868 году в чине помощника интенданта. Он плавал без перерыва, если можно так выразиться, вплоть до 1873 года и был тогда на борту «Декре», что дало ему возможность участвовать в памятной экспедиции Франсиса Гарнье. Известно, что офицеры морского интендантства кроме обязанностей, общих с армейскими интендантами, подвергаются сверх того всем опасностям плавания и вынуждены проводить длительное время в колониях да к тому же выполнять все обязанности действующего офицера.
Участие в этой кампании, когда Дюбар чуть не погиб в Хайфоне из-за приступа злокачественной лихорадки, привело его на лечение в Китай, а оттуда в Японию, откуда он вернулся со своим трудом «Живописная Япония», из которого мы и заимствуем все детали нашего описания.
Назначенный по конкурсу помощником инспектора военно-морского министерства в 1881 году, а затем, в 1885 году, начальником кабинета помощника государственного секретаря военно-морских сил и колоний, Морис Дюбар является сейчас генеральным инспектором, выполняя функции, сходные с генеральным контролером сухопутных сил, в чине контр-адмирала.
Находясь в расцвете сил и своего замечательного таланта, он, несмотря на огромную занятость по работе, находит время писать по случаю чудные эссе, полные юмора и фантазии, доставляя знатокам огромное удовольствие…
Так последуем за ним в Японию, которую видело столько людей, но так, походя, как листают богато иллюстрированную книгу, и которую он сумел показать нам глубоко и разносторонне.
Если верить Дюбару, эта, еще недавно таинственная страна, столь желанная, куда он прибыл с чувством обостренного интереса, с трепетно бьющимся сердцем, разочаровала его. Было ли это, как иногда случается, осуществлением слишком долгого ожидания заветного желания? А может быть, во всем виноват дождь, ливший как из ведра в тот день? Все возможно.
Однако первое неблагоприятное впечатление от высадки в Иокогаме быстро стерлось. Один из друзей, довольно долго живший в Японии, встретил Дюбара, окружил вниманием, избавив, таким образом, от чувства изолированности, столь тяжкого для европейца вообще, а особенно для француза, находящегося на пороге неизвестности.