В любом случае справедливость торжествует и на месте действия остается лишь труп, которого ждут пышные похороны; поскольку, как мы видели, харакири не является бесчестьем.
В Японии похороны состоят в простом предании тела земле или кремации. Предается ли труп земле или огню, но последняя церемония всегда происходит в присутствии многочисленных буддийских жрецов. Насколько тесно древние обряды связаны с обычаями современной религии, указывает тот факт, что если рождается ребенок, то хвала воздается Синто, а если случается смерть, то в этом замешан Будда.
Прочитав над телом и могилой, приготовленной для принятия бренных останков, установленную молитву, священник с помощниками удаляется, предоставляя собравшимся родственникам самим завершить печальную церемонию, состоящую в погребении или сожжении тела. Те, кто исповедуют синтоистскую религию, предпочитают кремацию, процедура которой в последние годы должна по приказу императора, осуществляться в соответствии с установленными правилами. Для этих церемоний за городскими стенами отведены специальные места, где можно сжигать трупы умерших, не боясь вызвать недовольство граждан специфическим запахом.
Странный, но весьма распространенный обычай состоит в том, что скончавшемуся дают новое имя — Укури-на, которое он будет носить вечно в той тайной и бессмертной жизни, в которую он только что вошел через скорбную дверь смерти. Это имя заносится на записные дощечки, подвешиваемые в почетном углу дома умершего, где по определенным дням зажигаются маленькие свечи и курятся благовония.
… В то время, пока «японские братья» благодаря тесной дружбе, установившейся у них с семейством Митани-сан, знакомились с деталями жизненного уклада японцев, им выпала редкая удача получить приглашение на свадебную церемонию.
Юная невеста, которая часто встречала обоих офицеров у добряка Митани, просила их об этом с такой трогательной настойчивостью, что они были буквально покорены.
— Приходите! — убеждала она их. — Мои родители будут рады и счастливы вас принять.
Девушка сумела затронуть слабую струнку французов, поскольку они горели желанием присутствовать на одной из таких церемоний, от которых благодаря волне новаций, поддержанных правительством и юным поколением, вскоре останется лишь одно воспоминание.
Действительно, два французских журналиста, приглашенных микадо для написания его доброму народу свода законов, подобного тому, который подарил нам великий Наполеон, с завидной неторопливостью занимались составлением новых законов, подгоняя их по мерке автора тех, которым еще и сегодня завидует Европа.
Однако задача эта была весьма трудная, поскольку следовало приспособить к японскому менталитету довольно странные формулировки, которыми мы довольствуемся из-за отсутствия других, и поэтому, как говорится в просторечье, дело продвигалось туго. Поэтому данные законы не только не были изданы, но и некоторые горячие головы даже выражали сомнение по поводу целесообразности этой значительной и дорогостоящей работы.
Гражданское состояние, этот краеугольный камень любого социального здания, не отличалось, да и сейчас еще не отличается необходимым единообразием: вместо того чтобы покоиться на законах, оно строилось лишь на семейных отношениях и, следовательно, носило весьма относительный характер.
Это была довольно серьезная и трудная проблема, принимая во внимание обычаи, изменить которые могло лишь время. Действительно, если мы в качестве первого акта гражданского состояния примем акт рождения, то французское законодательство сразу же сталкивается с проблемой усыновления.
В Японии просто не существует семей без приемных детей. Обычно два соседних дома обмениваются одним ребенком; этот естественный обмен не подвержен никаким ограничениям ни возрастного, ни какого-либо другого плана, как во Франции. Это самый естественный способ воспитать мужа для своей дочери; зачастую это также возможность создать себе нужное окружение, а иногда просто стремление удовлетворить свою фантазию или желание соблюсти очень почетный и глубоко укоренившийся обычай.