— Сейчас оно бьется еще быстрее.
То же самое было у меня. Я снова прильнула к Кейлу и стала целовать его, пока он не успокоился. С легким вздохом он обнял меня за талию и притянул ближе. Наконец, когда, казалось, пролетела вечность, я вновь отстранилась и, улыбнувшись, прошептала:
— Нам нужно поспать.
Кейл нахмурился:
— Но я не устал.
Его пальцы коснулись моих губ:
— Я хочу, чтобы мы опять делали так. Снова и снова.
Я тихо засмеялась и выскользнула из его рук:
— Ты гораздо более нормален, чем ты думаешь.
— Ничего подобного я никогда не испытывал, — произнес он. — И что, так бывает каждый раз?
Он лег на спину и задрал ноги на спинку кровати, не снимая башмаков.
— Наверное, — ответила я. — Если ты делаешь это с тем, с кем надо.
Я сбросила кроссовки и забралась на постель. Дешевое гостиничное одеяло, набитое пухом, терлось о мою кожу. Я закрыла глаза и постаралась представить, что это мое мягкое домашнее покрывало с верхом ручной работы из джерси и толстым слоем пушистой набивки. Подушка здесь была жесткая, не спасала даже вторая, вставленная в наволочку снизу. Наверняка к утру разболится голова.
— А что ты чувствовала?
Я протянула руку и выключила свет. Автомобиль заехал на стоянку, осветив комнату через просвет между шторами и заставив тени танцевать на ее стенах.
— Это было… не так, как обычно, — осторожно ответила я.
С другой стороны комнаты, оттуда, где лежал на кровати Кейл, донеслось довольное хмыкание, и я отплыла в страну снов с глупейшей улыбкой на губах.
6
Как и обещали, мы покинули отель с первыми лучами солнца. Та же женщина, что была за стойкой отеля накануне вечером, проводила нас дружелюбной улыбкой и поблагодарила за то, что мы остановились в их гостинице, будто мы были на каникулах. Но когда мы выходили, она посоветовала нам никогда не возвращаться.
Интересная форма гостеприимства!
В сумке, которую Брандт дал Кейлу на Кладбище, оказалась одна из его голубых маек, по счастью — с длинными рукавами, пара черных кожаных перчаток и перемена одежды для меня. В карман моих джинсов были засунуты сорок долларов. Нельзя было не пожалеть Кейла, которому придется носить майку с рукавами и перчатки в такую жару, но уж лучше изнемогать от зноя, чем по неосторожности прикончить какого-нибудь невинного прохожего.
Мы стояли под навесом и ждали автобус, который, конечно же, опаздывал.
— Послушай, — сказала я, — я знаю, ты думаешь, тебе обязательно нужно найти этого Жнеца. Но может, тебе просто стоит бежать из города?
Само предположение, что мы можем расстаться, почти парализовало меня. Я не хотела, чтобы Кейл бежал из города, но я была бы гнуснейшим из людей, если бы не предложила ему сделать это. Кем-кем, а уж эгоисткой меня назвать нельзя. Кейлу без меня было бы гораздо проще скрыться, да и кто я такая, чтобы удерживать его там, где ему грозит реальная опасность?
— Бежать? — переспросил он.
— Ну да, типа. Слинять. Я дам тебе денег сколько надо, и ты возьмешь билет куда угодно. И привет, «Деназен»!
— А ты поедешь со мной?
Я затараторила — так убедительнее:
— Конечно нет. Теперь, когда я знаю, что мама жива, я не могу ее оставить. Найду Жнеца и уговорю его помочь мне. Мы ее спасем, это точно!
Нахмурив брови, Кейл покачал головой:
— Зачем мне тогда уезжать?
— Как зачем? Чтобы спастись. Как я поняла, жизнь в том местечке была не сахар, а? Вдруг они тебя поймают? Зачем рисковать?
Кейл крепко взял меня за руку. И мне пришлось напомнить себе о необходимости дышать.
— Если я могу помочь Сью спастись, а тебе остаться на свободе — любой риск оправдан.
Ощущение счастья легкими иголочками покалывало меня — каждый кончик моих нервных окончаний. Сложная волна чувств — я таких никогда не испытывала — поднялась и захлестнула меня. Хотелось уточнить детали, но автобус выбрал именно этот момент, чтобы подойти к остановке.
Мы заплатили за проезд и устроились сзади. Кейлу явно было не по себе от моих разговоров. Он наморщил нос и ткнул пальцем в сторону девицы, сидевшей перед нами:
— Ну и волосы у нее!
Девица, где-то под тридцать, если не ошибаюсь, обернулась и смерила нас презрительным взглядом.
Я легонько шлепнула Кейла по руке и прошептала:
— Они называются дредами. А это у нее хайер такой.