Она уже давно задумала это все, у нее есть необходимые документы для доказательства того, что Игорь и является отцом этого ребенка. Об ее интрижке никто не должен знать, и все должно выглядеть так, словно Игорь и она забыли воспользоваться контрацепцией.
Теперь-то он точно никуда от нее не денется, это лишь вопрос времени. Сейчас нужно убрать только Авдееву, а после предоставить документ на отцовство.
***
Когда я очнулась, заметила, что нахожусь не в раю, но пахло больницей. Повернув голову, увидела на своих запястьях бинты. Наверное, Костя все же смог меня спасти, он все же успел вовремя доставить меня, и мама моя уже все знает и была пару раз у меня. Теперь они захотят, чтобы я поработала с психологом, ведь я псих.
Пыталась покончить с собой, а ещё во мне нашли алкоголь и таблетки. Я пыталась испробовать все, чтобы наверняка, но, увы, значит, я зачем-то нужна здесь.
Я приподнялась на больничной койке и внимательнее взглянула на свою палату, в которой меня держали. Обычная белая палата, пару кроватей, которые пустовали. На моей тумбочке лежал мой ноутбук, телефон и зарядки.
Открыв дверцу, увидела зубную щётку, зубную пасту, полотенце и пару вещей, ещё наушники. Значит, всё-таки мать позаботилась обо мне: привезла все, что мне необходимо.
В палату вошёл врач с моей историей болезни. Увидев, что я уже не в отключке, лучезарно улыбнулся. А за ним вошла женщина в черном платье чуть ниже колен, простое классическое платье. Черные волосы, собраны в высокий хвост, и на лице минимум макияжа.
Скорее всего, это и есть психолог, в руках, помимо сумки, она держала папку с ручкой. Брюнетка улыбнулась и села напротив меня, а доктор остался стоять на месте.
— Это Виктория Владимировна — твой психолог на ближайшие две недели, как раз до суда. Твои анализы не в порядке, и мне бы хотелось, чтобы ты оставалась тут. Вопросы? — мужчина посмотрел на меня, поправив очки.
— Почему я должна быть здесь так долго? И что с моими анализами?
— Ксюш, сейчас ты обсудишь все с Викторией, а вечером я дам тебе знать, что с тобой, договорились? — я кивнула, — Вот и славно, до вечера, — улыбнулся он и вышел из палаты.
— Ты можешь мне полностью доверять, твои секреты — мои секреты, не волнуйся. — произнесла психолог, взглянув на меня. — Давай так: я задаю тебе вопрос, ты отвечаешь либо «да», либо «нет». Идёт? — я снова кивнула.
— Ты была влюблена в своего учителя?
— Да.
— Ты спала с ним?
— Да.
— Он совратил тебя?
— Нет.
— Бросил?
— Нет.
— У тебя есть проблемы в семье, которых ты избегаешь? Если да, то какие?
— У моего отца была любовница несколько лет, и, оказывается, у него есть дочь, которой семнадцать лет. И я ее ненавижу, — с отвращением сказала я.
— Тебя предавали друзья?
— Они отказались от меня, хотя я своей вины не вижу здесь.
— Почему они отказались от тебя?
— Потому что мой бывший одноклассник, оказывается, занимался наркотиками со своим отцом, а потом решил открыть свой бизнес. Мы узнали об этом, и он решил, что мы — помеха, и нужно нас убить, — говорила я, вспоминая ту жуткую картину несколько месяцев назад.
— Ты спала с кем-то ещё, кроме своего учителя?
— Да. Их было много.
— Ты спала с тем, кто пытался тебя убить?
— Да.
— Ты принимала наркотики?
— Нет.
— Ты была публично унижена?
— Мой отец избил меня в больнице, на глазах у многих врачей и медсестер.
— Ты злоупотребляешь спиртным?
— Это было один раз.
— Ты пила снотворное?
— А может хватит вопросов? — не выдержала я, — Мне надоел этот допрос, уйдите, пожалуйста, я прошу вас.
Я взяла подушку и кинула в женщину.
— Уйдите, пожалуйста! Оставьте меня в покое, я прошу вас! — зарыдала я, — Уйдите! Ненавижу вас всех! Вы все меня бросили! Все!!! — я кричала, билась в рыданиях. Мне было слишком больно все это слушать.
Врачи тут же прибежали на крики и вкололи мне успокоительное, мне сразу захотелось спать.
Все ушли, я долго пыталась понять, что же произошло, но все же я сдалась и уснула, решив дождаться своего врача, который объяснит мне, в чем дело. Я знаю, что он наврал насчёт анализов, я себя отлично чувствую, этого просто не может быть.
Со мной все хорошо, все хорошо.
***
Я проснулась, как только пришел врач с объяснениями. Мать уже сидела на моей кровати, а я не хотела ее видеть, я вообще не хотела кого-то видеть, кроме своего врача, который уже готовил для меня диагноз, от которого я буду страдать всю оставшуюся жизнь.
— Что у неё, Дмитрий Олегович? — с волнением в голосе, спросила мать.
— Для начала не переживайте, — произнес он, посмотрев на меня, я замерзала на кровати, — У тебя большая депрессия, Ксения. Та самая, от которой у тебя все эти вспышки гнева, рыдания.
Я подняла левую бровь, пытаясь понять, шутит ли он. Но Дмитрий Олегович не шутил, наоборот смотрел на меня совершенно серьезно.
— Не волнуйся, просто нужно принимать таблетки, и ты все время будешь находиться под наблюдением, — произнес мужчина, улыбнувшись, затем продолжил: — Слишком явные симптомы указывают на психические расстройства, но это просто депрессия, с которой легко справиться. Ладно, я пойду, оставляю тебя с мамой. До скорого.
Я улыбнулась, мужчина ушел, взглянув на Аллу Дмитриевну, и тяжело вздохнула.
— Ты можешь уйти? — спросила я, отвернувшись.
— Ксения, я побуду здесь, я твоя мать. Мне важно, что с тобой происходит, — проговорила она, поправив мне одеяло.
— Я хочу, чтобы ты ушла. Сейчас же! Проваливай отсюда! Убирайся к черту! Чего не понятно? — снова начала кричать я.
— Ксюша, ты чего, это же я, твоя мама, — пыталась она успокоить меня, взяв за руку.
Странная картина была перед глазами: я видела, как передо мной сиди Илья и направляет на меня пистолет, хотя слышала голос мамы и чувствовала ее духи, но видела лишь Илью. Я так сильно его боялась или это обычная галлюцинация. Я обняла свои колени, заплакала.
— Илья, пожалуйста, не причиняй мне боль, я сделала все, что ты просил. — плакала я.
— Ксюша! — звала мама.
Я четко слышала её голос.
— Я ничего не знаю! Я ничего не скажу! Убирайтесь, Виктория Владимировна! Проваливайте!
Я начала задыхаться, у меня начались судороги. Мне стало холодно, стало слишком холодно. Мои слёзы текли по щекам, я не понимала, что происходит и почему мне так плохо.
— Дмитрий Олегович, с ней что-то происходит. У нее начались галлюцинации, а потом она затряслась так, что пошла пена изо рта, помогите, прошу Вас, — прибежала Алла Дмитриевна, в слезах умоляя помочь ее дочери.
— Зовите всех в ее палату! Я же точно проверил ее анализы два раза, не было ничего. Что же с ней происходит? — не понимал доктор, убегая в палату.
Мужчина застал девушку на полу, которая тряслась непонятно от чего, кричала, звала на помощь и уверяла, что ничего и никому не скажет.
С ней явно что-то происходило, и никто не знал почему, ведь анализы ничего не дали, значит, это обычная подростковая депрессия, какая бывает у многих.
Но сейчас, найдя ее в таком состоянии, он был обязан все перепроверить, иначе на него могут подать в суд за плохую работу, а он этого не хотел.
Через час, когда девушка уснула, а он пошел снова проверять все, то, что он нашел, не находило объяснений. Дмитрий Олегович испугался не на шутку, ведь эта ошибка могла стоить ей жизни.
— Я идиот конченный, — произнес врач, ещё раз посмотрев на результаты. — Это эпилепсия.
Дмитрий Олегович нашел ее маму у палаты девушки, сел рядом с ней.
— Вы узнали, что с ней? — с тревогой спросила она, посмотрев на мужчину.
— Эпилепсия. — сообщил он, а потом просто ушел, оставив женщину одну и слышал, как та заплакала.