— Ксюшенька, познакомься, это Кристина, ей семнадцать лет, — представила ее мама, улыбаясь.
Я улыбнулась, протянула руку для рукопожатия, и мать решила оставить нас наедине. Сейчас-то она и начнет показывать свою стервозность, а я просто сделаю вид, что мне интересно смотреть на дверь, и никак на нее не отреагирую.
Но вместо этого она присела рядом со мной на диванчик и, улыбнувшись, скромно спросила:
— Это правда, что ты спала с учителем? — этого вопроса я никак не ожидала услышать, — Папа рассказал. — словно прочитав мои мысли, пояснила девушка.
— Это тебя не касается, и он тебе не отец, — сквозь зубы произнесла я, злобно сверкнув глазами.
Кристина поднялась с дивана, ничего не ответив. Она прошлась по кабинету, а затем вновь заговорила, только уже совсем по-другому, более дерзко:
— Я, конечно, все понимаю, но это не повод так вести себя со мной, я ничего не сделала. И впредь прошу не разговаривать со мной в подобном тоне, — говорила она, смотря на меня.
Это знакомство с Кристиной тоже дало о себе знать, сейчас она стала мне просто третьей лучшей подругой, и это не могло не радовать. Выключив все, ведь на часах уже было около десяти вечера, я легла в кровать и сразу уснула.
Говорить больше было не о чем, встав с дивана, последовала к выходу, чтобы уйти. Вышла из маминого кабинета, надеясь, что не встречу ее по дороге.
Выйдя из ресторана, поплелась домой, вставив наушники в уши и включив любимую песню, которая точно ассоциировалась с этим ужасным днём/неделей/месяцем/годами. Я ненавидела свою жизнь, и мне хотелось броситься под машину, только чтобы больше не было никаких проблем и забот.
Почему все это досталось именно мне, чем я заслужила это все? Сначала боль от того, что я не могу быть вместе с Игорем, потом потеря лучших подруг, потом у меня на глазах стреляют в Слепцова.
Секс с разными парнями совсем не красит мое одиночество, ещё отец, оказывается, держал нас всех за дурачков и скрывал свою вторую семью от нас.
И чем я все это заслужила?
Чем?
Оказавшись дома, я поднялась в ванную, быстро скинув с себя все шмотки, и встала под душ. Слёзы покатились сами собой, я вспомнила, как на моих руках была кровь Игоря, когда держала его рану.
Я одна.
Я одна.
Одна.
Одна.
Ударив руками о стену, я закричала, не прекращая бить по стене. Я рыдала, мне было больно и противно от себя самой. Открыв шкафчик, я вытащила оттуда бритву и нанесла глубокий порез на запястьях.
Кровь хлынула сразу, вода текла из душа, я не обращала внимания. Голова закружилась, и только сейчас я поняла, что я делаю.
Зачем это все, зачем?
Я ведь могу жить, невзирая на то, что было в моей жизни, могу исправиться, но я чувствовала, как становилось поздно.
Голова кружилась, мне становилось тяжело дышать, и при мысли, что я умру, начиналась паника.
Выключив воду, я завернулась в полотенце, чувствуя, как кровь стекает на пол. Мне становилось холодно, я взяла сотовый из сумки и набрала номер, который недавно появился в моем телефоне.
— Алло, я слушаю — ответили мне сразу.
— Помоги мне пожалуйста, прошу, я сделала что-то плохое, очень плохое, я дома. — произнесла я и упала на пол.
Я ничего не чувствовала. Наверное, так и умирают.
Проснувшись в холодном поту, я внимательно оглядела помещение: все та же комната, все то же, что и сегодня утром.
Приснится же такое, черт возьми! Я вновь закрыла глаза, уже игнорируя все плохие и ужасные мысли.
Завтра все решится, завтра, а сейчас я буду отдыхать.
С этими мыслями я уснула.
========== Эпилог. ==========
И снова этот кабинет, снова этот суд, который длится словно нескончаемый. Сегодня снова судят Игоря, но сегодня завершение, поэтому сегодня через несколько часов будет объявлен приговор.
Мама узнала про меня и Костю, закрыла на это глаза, но, пока я не закончу школу, речи быть не может о том, чтобы встречаться с Мироновым.
Вздохнув, я села на своё место рядом с прокурором. Сегодня опять будут задавать вопросы обо всем: о наших отношениях, о том, сколько мы были вместе и не принуждал ли он меня — почему он должен был принуждать? Такой тупой закон.
Перед моими глазами встала картина моего ужасного приступа, воспоминания снова нахлынули на меня.
Меня трясло, было холодно и хотелось кричать и плакать, бить стены, но все, что я могла — лежать и трястись, крича и моля остановиться. Слёзы катились вниз по щекам, я не понимала, что происходит.
Мне страшно, страх сковывал все мое тело. Когда это уже закончится, чтобы не мучиться. И внезапно все прекратилось, я просто вырубилась. Окунаясь в эту темноту, мне становилось хорошо.
POV автор
— Нет пульса! Давай же, Ксюша, очнись! Я не позволю тебе уйти! — кричал доктор, делая массаж сердца.
— Что с моей девочкой? — рыдала Алла Дмитриевна. — Она что, умирает?
— Увидите женщину отсюда! Ксюшу в реанимацию, она не дышит! Подключаем к аппарату, что же за приступ такой, что у нее остановилось сердце? — врач посмотрел на медсестру, та пожала плечами.
— Ксения, — позвал меня кто-то.
Очнувшись от воспоминаний, я подняла голову, увидела, как меня зовёт прокурор. Значит настала пора мне отвечать; я поднялась, и адвокат задал мне первый вопрос:
— Вы говорите, что были влюблены в Игоря, это так?
— Да. Я любила его, наверное все ещё люблю. Знаете, первая любовь, этот человек навсегда останется в моем сердце, — ответила я, взглянув на Игоря.
Заметила, как Слепцов губами прошептал «Спасибо», я улыбнулась.
— И он ни разу не принуждал Вас к сексу? — снова спросил он.
— Нет. Я сама хотела этого. Повторюсь, Игорь — не педофил, — проговорила я.
— Хорошо, а вам известно о том, что он был связан с наркотиками? — этот вопрос задала уже прокурор, взглянув на меня.
— Нет, я никогда не лезу в чужие дела, они меня не касаются, — ответила я.
— Спасибо, вопросов нет, — сказала прокурорша.
Судья кивнул, стукнул молотком и ушёл, чтобы зачитать приговор. Мы принялись ждать, долго ждать.
Сегодня вызывались кучу свидетелей, говорило так много людей, и среди них был Костя.
Через полчаса вышел судья, мы встали и слушали.
Я прослушала половину, мне было все равно, мне было важно услышать приговор.
— Слепцов Игорь Юрьевич приговаривается к двадцати годам лишения свободы в колонии общего режима, — провозгласил судья.
Я заплакала, слезы текли по щекам, мне уже было все равно. Я последний раз попрощалась с Игорем, понимая, что больше никогда его не увижу. Он ушёл вместе со стражей, мама взяла меня за руку и увела за собой. Мы сели в такси и поехали домой.
Прощай, Игорь.
***
Пять лет спустя.
— Объявляю вас мужем и женой! — произнесла женщина в ЗАГСе, — Можете поцеловать невесту, — добавила она.
Костя улыбнулся и поцеловал меня, я обняла его за шею.
Далее началось торжество, где мы сидели во главе стола, влюблённые и счастливые. Наши близнецы, два мальчика, бегали туда сюда.
Светлые, голубоглазые сорванцы: Максим и Игорь.
Костя долго сопротивлялся, но все же позволил мне назвать его так, чтобы хоть как-то попросить прощения за то, что я бросила его, когда нуждалась в нем. Я слишком сильно люблю Костю, слишком сильно люблю наших детей, поэтому неважно, какие у них имена.
— Я рада, что теперь мы наконец-то женаты, — произнёс Костя. — Теперь ты Миронова.
Я рассмеялась и поцеловала его, услышав горько, мы стали целоваться как можно дольше и вскоре дошли до двадцати пяти.
Через час ко мне подошла одна из гостей и сказала, что меня хочет видеть какой-то Игорь. Я не поверила, ведь ему сидеть ещё пятнадцать лет, поэтому я сначала не хотела идти, но девушка уверяла, что это правда.