Все дальше от земли поет стальная птица.
А пассажирам что! — летят своим путем.
Но мужество тут есть — хотя бы и частица, —
И женщина сама присутствует при нем.
СОЛИСТКИ РАДИО
Солистки радио поют
Девическими голосами,
Хотя немолодые сами.
Но возраст не помеха тут.
Звучит их пенье над водой.
А вот их жизнь для нас незрима.
Не нужно им румян и грима,
А только голос молодой.
Но тем сложнее эта роль.
И в студии, у микрофона,
В границах найденного тона
Они живут своей игрой.
И, подбоченившись, стоят,
Стреляя круглыми глазами,
Девическими голосами
Поют, как много лет назад.
Я этим зрелищем согрет
Таланта вашего и прыти.
Надеюсь, вы меня простите,
Что разглашаю ваш секрет.
ПЕВИЦА
Вот откинула плечи и стан,
Пальцы рук на колене сцепила.
И завьюжил в глазах Казахстан,
И плеснула холодная сила.
И придворный ее гитарист,
Только что говоривший как равный,
Понял вдруг — начинается риск
Рядом с нею, такой своенравной.
Он коснулся струны и другой
И себя перебил перебором.
Но молчала она, лишь дугой
Бровь подняв над опущенным взором.
И запела, чуть двинув плечом,
О своей неизбывной печали.
Но слова были здесь ни при чем
И другое совсем означали.
«Просторы дождиком завешаны…»
Просторы дождиком завешаны.
Согрей воды, младенца вымой.
Ребенок от любимой женщины
Милее, чем от нелюбимой.
Нет, утверждение неправильно.
Наоборот бывает тоже.
И нежность лишь к нему направлена,
И только он всего дороже.
А мать его почти неведома,
Глядит с надеждой, тихим взором.
Но здесь малыш — и лишь поэтому
Отец и занят разговором.
УЧИТЕЛЬНИЦА
Сколько было шумных разговоров
О глазах ее и о косе.
Словом, в классе, в зале, в коридорах
Влюблены в учительницу все.
О, какое счастье на уроке
Скромно подойти к ее столу,
Отчеканить пушкинские строки
И себе услышать похвалу.
Нравится все больше с каждым разом,
Вносит что-то новое, свое.
И грустит, и радуется с классом.
Класс уже немыслим без нее.
Вот звонок разносится знакомо,
Вот внизу ей подали пальто.
Как живет учительница дома,
В классе не задумался никто.
Из нее не делая загадки,
Про ее не ведая житье,
Только проверяющей тетрадки
Представляют школьники ее.
В ВАГОНЕ
Не прочитала книги ни одной,
Не одолела никакой науки.
Душа ее спала, как в летний зной,
Не испытав ни радости, ни муки.
Но как сама смотрела свысока
В вагоне на сидящего поодаль
Смешливого чудного старика,
Рассказом разгоняющего одурь.
Так дети малые на карлика глядят,
Поражены его лицом и ростом,
Испуганно в него вперяя взгляд
С наивно изумленным превосходством.
ОСЕННИМ ДНЕМ
С разрозненной силой тупою
Порывами дуют ветра,
И дым над печною трубою
На клочья раздерган с утра.
Старуха идет через поле
В чиненом своем пальтеце,
С гримасой — не горя, не боли,
А жизни на блеклом лице.
РЕМОНТ ЛИФТА
Опять ремонтируют лифт,
Под крышу загнали кабину.
А жизнь подниматься велит,
Кряхтя и смиряя обиду.
И вот поднимаемся мы.
В проулках прохожие редки.
Глухое движение тьмы
За окнами лестничной клетки.
Проспекты уходят во тьму,
К окраинам, за кольцевую.
Давай твою сумку возьму,
Давай я тебя поцелую.
Опять ремонтируют лифт.
Короткий привал на площадке.
Скопления кленов и лип
За смутными стеклами шатки.
Два-три отдаленных огня.
Трамвай, проносящийся с воем.
Давай обопрись на меня, —
От этого легче обоим.
ДВОЕ
После уборки и стирки,
Долгой работы дневной,
С мужем была она в цирке.
Поздно вернулись домой.
Им впечатлений хватило
От представленья вполне,
И показалась квартира
Тихой и милой вдвойне.
Словно была у них ссора,
И примиренье сошло,
Так посреди коридора
Поцеловались светло.
…Вдруг про себя отмечаем,
Что мы в дороге — одной…
С крепко заваренным чаем
Сели на кухне ночной.
Месяц ни шатко ни валко
Синим дрожит маяком.
Свежая эта заварка
Пахнет парным молоком.
Скачут ученые кони.
Сны осеняют жилье.
Плотно висит на балконе
Ночью сырое белье.
«Знать, не всякие доводы вески!..»
Знать, не всякие доводы вески! —
Эта женщина сколько уж лет
Просыпается по-деревенски,
В лад с природой, которой здесь нет.
Просыпается в доме у сына.
Внуки спят, и невестка, и сын.
Охлажденной квартиры пустыня
Внемлет легоньким пяткам босым.