«Лишь в буре — приют и спасение…»
Лишь в буре — приют и спасение,
Под нею ни ночи, ни дня.
Родимые ветры осенние,
Хоть вы не оставьте меня!
Вы пылью засыпьте глаза мои,
И я распознать не смогу,
Что улицы все те же самые
На том же крутом берегу,
Что город все тот же по имени,
Который нас видел вдвоем…
Хотя бы во сне — позови меня,
Дай свидеться в сердце твоем!
«Я думала, что ненависть — огонь…»
Я думала, что ненависть — огонь,
Сухое, быстродышащее пламя,
И что промчит меня безумный конь
Почти летя, почти под облаками…
Но ненависть — пустыня. В душной, в ней
Иду, иду, и ни конца, ни краю,
Ни ветра, ни воды, но столько дней
Одни пески, и я трудней, трудней
Иду, иду, и, может быть, вторая
Иль третья жизнь сменилась на ходу.
Конца не видно. Может быть, иду
Уже не я. Иду, не умирая…
«Песня, плач и хохот — это тени …»
Песня, плач и хохот — это тени
Пробующей вырваться души.
Им всегда предшествует смятенье,
Начинаются они в тиши.
Как привольны дикие разливы
Этих сил, взрывающихся вдруг!
Только что бродила сиротливо,
Вся изранена от скрытых мук
И внезапно, или что-то вспомня,
Иль не зная что преодолев,
Разразятся, всех горей огромней,
Слезы или хохот иль напев,
Разольются, стон перекрывая…
Немоте твоей наперекор,
Звонким голосом душа живая
Оглашает мертвенный простор.
И не горестный, кривой, надрывный, —
Боль твою неведомо для всех,
Осветляет ликованьем ливней,
Озаряет радугами смех.
Как благословенны эти грозы
И когда не ведая преград
Беззаветно хлынувшие слезы
Горе выжгут, счастьем озарят!
И еще светлей, когда напевом
Всю тебя сквозь сердце сотрясет.
Грозные утраты… Где вы, где вам
Одолеть сияющий полет?
Нелюбимая, ты бродишь тенью
Пред тобой захлопнутая дверь,
Но ведь где-то ждет освобожденье?
Ты заплачь, засмейся и поверь.
Орел*
Клянусь, что меня обнимали орлиные крылья,
Клянусь, что орлиное слышала сердцебиенье,
Клянусь, — упивалась неистовой силой бессилья,
Клянусь, в этот миг я была лишь орлиною тенью.
Вот каменнокрылый — земли и небес властелином
Кружится орел и в смятении вижу опять я,
Как мир замирает под пристальным взглядом орлиным,
Чтоб через мгновенье метаться в смертельном объятьи.
«Мы смыслом юности влекомы…»
Мы смыслом юности влекомы
В простор надземной высоты —
С любой зарницею знакомы,
Со всеми звездами на «ты».
Земля нам кажется химерой
И родиною — небеса.
Доходит к сердцу полной мерой
Их запредельная краса.
Но на сердце ложится время,
И каждый к тридцати годам
Не скажет ли: я это бремя
За бесконечность не отдам.
Мы узнаем как бы впервые
Леса, и реки, и поля,
Сквозь переливы луговые
Нам улыбается земля.
Она влечет неодолимо,
И с каждым годом все сильней.
Как женщина неутолима
В жестокой нежности своей.
И в ней мы любим что попало,
Забыв надземную страну, —
На море грохотанье шквала,
Лесов дремучих тишину,