Там Вы найдете и взгляд Киркегора на сущность музыки, а также его мнение о Моцарте, оперу которого «Дон Жуан» он считает самым совершенным из всех существующих и возможных музыкальных произведений, так как, по его мнению, она воплотила сущность музыки.
Вы читали «Доктор Фаустус» Томаса Манна. Помните то место, где герой — композитор Леверкюн — при встрече с дьяволом держит в руках «маленькую книжку одного христианского мыслителя».
Этот христианский мыслитель и есть Киркегор, а маленькая книжка озаглавлена «Спонтанные эротические этапы или эротизм в музыке» и является частью книги «Или… или», которую Гайденко рассматривает.
Итак, философ Асмус — Ваш сосед. Я знаю Ваших великих современников и знакомых Ахматову и Пастернака, вот открываю и одного из Ваших именитых соседей. Так я узнаю Вас все лучше и лучше и уже вижу, как Вы живете в Москве.
Ваше четверостишие совершенно. Оно выткано из простоты и чистоты. Ни одного слова нельзя прибавить или удалить. Оно может стать началом стихотворения, но и само может быть стихотворением. Оно самодостаточно. Вот так и обломок греческой статуи представляется таким совершенством, что даже сомневаешься, была ли целая статуя лучше.
Но скажите ради Бога, как можно перевести такие стихи! Здесь форма и язык так слились с содержанием (не говорю — со смыслом), что нельзя изменить одно, не потеряв другого. Вот по этой причине я считаю непереводимым Пушкина.
Очень Вам благодарен за то, что Вы рекомендуете мне таких писателей, как Булгаков и Платонов. Я читал роман «Мастер и Маргарита» — великолепный — и думаю снова прочитать его, но не знаю пьес Булгакова, как и пьес Шварца. Рассказы и повести Платонова давно уже намереваюсь прочитать и сейчас после Вашего письма не буду больше откладывать.
С самыми хорошими чувствами и пожеланиями
Ваш Атанас Далчев.
3.IV.75
очень давно не писала Вам и очень страдала от этого. Не писала, потому что нездоровилось, и, может быть, отчасти из-за этого была тяжелая душевная подавленность. Но пауза в нашем разговоре для меня крайне трудна, и теперь я буду писать Вам в любом состоянии. Кстати, сейчас чувствую себя значительно лучше.
Спасибо Вам за Ваши добрые слова о моих переводах. По поводу дидактичности должна сказать, что в Ваших стихах ее нет, то есть я ее не чувствую, нет ее. Да и у Баратынского я ее не нахожу. А у Тютчева разве что в его стихах на русско-славянскую тему. В этих стихах он слабее.
Философских книг сейчас не читаю. Читаю и перечитываю замечательную книгу известного нашего летчика и превосходного писателя Марка Галлая. Книга эта вышла десять лет назад, в 1965 году, в московском издательстве «Молодая гвардия». В нее входят две ранее изданные книги: «Через невидимые барьеры» и «Испытано в небе». В авиации — и вообще в любой технике — я ничего не понимаю, но здесь о технике — минимально, это книга о замечательных людях, работавших и работающих в нашей авиации. Это книга большого душевного обаяния, большого таланта. Я думаю, Вам она понравилась бы.
На очереди у меня — книга литературоведческих статей Н. Берковского. Лет двенадцать назад я читала его замечательное предисловие к новому изданию Тютчева. Ахматова эту статью ценила высоко.
<…> У нас очень ранняя весна. Погода сегодня уже совсем летняя. Пишу Вам, а в открытом окне — кленовые ветки с большими листьями. Жаль, что я совсем не умею гулять — одна из примет моей непоэтичности. Я могу идти только целеустремленно — куда-нибудь поблизости за какой-нибудь едой. Впрочем, когда живу не в городе — тогда просто брожу, а на ходу всегда ведь хорошо думается, да и стихи чаще всего на ходу возникают.
<…> Не наказывайте меня за молчание молчанием. Всегда очень жду Ваших писем, которые для меня драгоценны.
Пусть Вам будет хорошо.
М. Петровых.
5 мая, 1975 г.
В издательстве «Художественная литература» вышла книга стихов Арсения Тарковского (1974 г.). Мне очень было бы интересно Ваше впечатление от нее.
<…> Как Вам статья Льва Озерова в «Литературной газете»{11}? По-моему, он написал о Вас хорошо.