Мартини быстро переместился и снова встал, заслоняя меня от Йейтса.
— Держись от нее подальше.
— Да, превратись обратно в верховного монстра. Мне он нравится больше, чем ты. Ты пахнешь, как старикашка, в смысле, в худшем смысле этого слова.
Йейтс зарычал. На это было интересно смотреть, но я бы предпочла делать это с гораздо большего расстояния, чем с каких-то трех метров.
— Я не удостою тебя бессмертием.
— Ты и не сможешь, но поему я не чувствую себя ущемленной? Ни один из монстров в мире не может претендовать на бессмертие. Вспомни, хотя бы, о своих приятелях, которых мы на днях уничтожили.
Мартини взялся за мою ладонь и напрягся, чтобы в любой момент рвануть отсюда, но не некуда было бежать. Йейст достаточно быстр, чтобы остановить нас, а нам не надо, чтобы он свободно разгуливал по комплексу. Как же хотелось, чтобы Кристофер оказался хоть немного эмпатом. Пришла мысль. Вторая, на самом деле. Но рассмотреть можно обе.
— Йейтси, похоже, твои способности работают еще не на полную силу.
Взгляд прищурился. Прямое попадание.
— Все, что нужно, работает отлично.
— Серьезно? Джефф, дорогой, выстави блок и от меня.
Я сосредоточилась и вылила всю ненависть и гнев прямо на Йейтса.
— Спасибо, — усмехнулся он.
Ага, он почувствовал их, отрицательные эмоции. И они ему нравились, впрочем, учитывая, что он за человек, сюрпризом это не оказалось. Ну а что он будет делать с положительными эмоциями?
— А теперь можешь снять блок.
— Решись уже, что делать, — буркнул Мартини.
Я снова сосредоточилась, но теперь на том, как я сильно люблю Джеффа. И не только его — всех в комплексе, по крайней мере тех, кого знаю. Я сосредоточилась на чувствах любви, дружбы и верности.
— Это на меня никак не влияет, — зыркнул на меня Йейтс, — но попытка хорошая.
— Должно влиять, — тихо сказал Мартини. — Я чувствовал это даже сквозь блоки, оба раза, — добавил он, обращаясь ко мне, а потом снова обратился к Йейтсу. — Ты теряешь способность к эмпатии.
— Вряд ли, — отмахнулся тот. — Твоя инамората просто не имеет представления, как нужно эффективно проводить эмоциональную атаку, — взгляд Йейста сузился, и я догадалась, что он напал на Мартини.
— Держись, Джефф, — я обняла его за талию.
— Нет проблем, малышка, — засмеялся Мартини, поставив меня перед собой и положив руки мне на плечи. — У него ничего не осталось. Беверли, та была адом на Земле, а вот дедушка стреляет холостыми.
— Ты не имеешь права претендовать на мой род из-за своей порченой крови.
— А я претендую? — фыркнул Мартини. — Брось, дед, я ненавижу твои внутренности.
— Почему Мефистофель позволяет ему так рисоваться?
— Он не в состоянии его контролировать.
— Хм, да, и в самом деле, похоже, так и есть. Не только он умирает, — теперь я точно знала, почему так происходит. Кажется, это будет жестоко даже для Йейтса, если я покажу, почему. Тем более что моя сумочка осталась в комнате.
С минуты на минуту здесь появится Мефистофель собственной персоной, а я не хочу, чтобы эта комната была уничтожена — она много значила для Мартини. Ведь здесь мы с ним занимались любовью на диване и здесь мы вместе провели самый спокойный час за все то короткое время, что были знакомы. Это была наша комната, наша и Терри, и я не хочу, чтобы ее уничтожили.
— Вот что я тебе скажу, Ронни. Мы сейчас просто выйдем отсюда, а ты выйдешь вслед за нами. В смысле, это ведь то, чего ты хочешь, не так ли? Убежать отсюда? Стать господином центаврийцев?
Йейтс посмотрел на меня взглядом, в котором я тут же признала жуткий взгляд Кристофера, что заценивала в свое время на четыре балла. Жутко стало от того, как сработала генетика.
— Думаешь, я позволю вам это?
— Ты нет, — я пожала плечами, — но, думаю, что мастеру-монстру захочется посмотреть, что здесь и как. Разве нет, Мефистофель?
Глаза Йейтса засветились красным.
— Ты меня заинтриговала. Веди, малышка.
Эти слова были произнесены совершенно другим голосом, как если бы исходящим из гораздо большего тела.
— Да, у меня есть то, что влияет на страшных монстров-мужчин.
Глава 61
Мы вышли из комнаты, Йейтс последовал за нами.
— Большое спасибо, — буркнул Мартини.
— Не хочу, чтобы ты стал монстром. Ты мне нравишься таким, какой есть.
— Угу. Что делать будем?
— Доверься мне.
— Начинаю ненавидеть, когда ты так говоришь.