— Он тоже изолируется от всего?
— Из того, что я слышал, нет, — Райдер бросил взгляд в сторону. — Когда Кристофер был ребенком, у него был более мощный талант.
— Тоже эмпатический? — в это и впрямь трудно поверить.
— Нет, немного другой, но он тоже проявился при рождении. На то они и в команде — за ними никто не может угнаться.
— И все же Кристофер изобразил меня в образе убийцы «террористов» в международных новостях. Знаешь, маленькая моя часть этим на самом деле впечатлилась.
— Он всего лишь человек, — засмеялся Райдер, — если ты, конечно, меня поняла. Любой может совершить ошибку, подруга, даже ты.
— Подскажи, какие ошибки я сегодня сделала, кроме, конечно, того, что согласилась сесть в ваш лимузин у здания суда.
— Я веду машину, так что немного занят, чтобы думать об этом, — Райдер оглянулся и изобразил улыбку с обложки. — Но дай мне немного времени, и я что-нибудь откопаю.
— Уверена, так и будет, — я закрыла глаза в надежде немного отдохнуть. Не получилось. Открыла глаза. — Что происходит, когда они лишаются сил? Я про эмпатию, если что.
— Все зависит от самого эмпата. Обычно, чтобы набраться сил, им нужно поспать. Если не получается, им нужно уединиться где-нибудь и поспать там. Часто они делают процедуру, которую я бы назвал «очисткой системы», то есть выводят из себя накопившиеся токсины от воздействия негативных эмоций, после чего напитываются позитивными эмоциями. Я об этом не так много знаю.
— Потому что не спрашивал?
— Потому что об этом никто не хочет рассказывать. Центаврийские таланты внедрены в их тела так же, как мышцы, органы. По крайней мере, я так понял. Прямой ответ трудно получить.
— Не хотят, чтобы мы знали их слабые стороны?
— Желаешь их в этом обвинить?
Я задумалась.
— Честно? Нет. Так что происходит с Мартини, когда он сбрасывает с себя негатив?
Райдер не ответил.
— Ну же, Джеймс, неужели я задала бестактный вопрос?
— Нет.
— Тогда почему ты притворился мистером Тихая Ночь?
— Чем сильнее эмпат, тем дольше он может продержаться, — вздохнул Райдер. — К тому же, он может заставить себя продержаться еще чуть-чуть.
Конечно, после такого не трудно оказалось подвести правильный итог.
— И, следовательно, они сложнее выводят из себя эмоциональные токсины.
— Верно.
Я посмотрела на Мартини и заметила:
— Он кажется вполне здоровым.
— Так и есть. Он крепкий, бодрый и все остальное, что ты можешь о нем сказать. До тех пор, пока не износятся его эмоциональные блоки. Тогда он, первым делом, становится обычным человеком. Не могу объяснить точнее, но это все равно, как внезапно оглохнуть, ослепнуть и лишиться голоса.
— Ты сказал: «первым делом». Что происходит потом? Или через некоторое время?
— Уходит приглушение и наваливается шквал эмоций. С этим трудно справиться.
— Как положить хамелеона на плед?
— Да, причем не одного. И тогда это все начинает на него влиять как физически, так и морально. Это похоже, как будто тебя со всех сторон толкают, пихают, причем и физически и психически. Только это все происходит быстрее и, насколько знаю, сложнее. Если это произойдет и он вовремя не получит помощи…
Райдер замолчал, и мне пришлось его подтолкнуть:
— Твоя драматическая пауза слишком затянулась, а ты не досказал самого главного.
Райдер снова оглянулся, но на этот раз улыбки на его лице не было.
— Если Джефф вовремя не получит помощи, он умрет.
Глава 13
Это заявление, сделанное тихим тоном, заставило меня задуматься. С трудом подавила желание, чтобы вместо Мартини это был Кристофер. Как бомбу замедленного действия. Пришлось напомнить себе, что у меня пока что нет привязанности к кому бы то ни было, к Мартини тем более, так что сейчас можно побеспокоиться о чем-нибудь другом.
— Получается, что сегодня Мартини чуть не переступил порог смерти? — у меня хорошо получается беспокоиться о чем-то еще.
— О, нет. Поверь, когда Джеффу будет плохо, ты об этом узнаешь.
— Не хотелось бы этого видеть, — поскольку неминуемая смерть отступила, наступила угроза смерти от старости в этой бесконечной пробке. В конце концов, я решила расслабиться.
Я наблюдала за автомобилями по соседству, за тем, как мы все дружно и потихонечку пробираемся вперед. Это было так спокойно, что волей неволей в голове стала формулироваться очередная очередь вопросов.
— Почему мы не можем убить Йейтса?
— Мы должны убить его, когда он в образе Мефистофеля, — ответил Райдер.
— Почему?