— Как удобно.
— С тобой всегда так нелегко, не так ли? — застонал Джефф. — Это не удобство, это адреналин и синдром борьбы-полета. Такое есть у каждого. Когда адреналин начинает работать, он помогает справиться со стрессом и может помешать галлюцинации. Когда человек реагирует на опасность «полетом», он видит галлюцинацию, если реагирует «борьбой», видит то, что происходит на самом деле. И, прежде, чем ты задашь очередной вопрос, сразу отвечу: военные и полицейские всегда находятся в режиме «борьбы», но, если они непосредственно не вовлечены в операцию, они тоже видят галлюцинацию.
— Те парни, что бежали мимо нас на аэродроме, думают, что видели отнюдь не чудовище, — добавил Райдер. — Они видели то, что Кристофер хотел, чтобы они видели. С другой стороны, твоя мама, как непосредственно вовлеченная в бой, видела то же самое, что и мы.
— Мы с тобой не были непосредственно вовлечены в тот бой, когда он начался, — сказала я и не услышала ни со стороны Мартини, ни со стороны Райдера ответа. Тогда я посмотрела на Джеффа. Что-то мне сказало, что ответ мне не понравится. — Что это означает?
От Райдера ответа я не ждала, разве что очередное: «Все это сложно».
Мартини, похоже, смутился, но я продолжала смотреть на него.
— Это означает, что когда ты потеряла сознание при первой нашей встрече, я ввел тебе особый препарат. Этот препарат защищает тебя от галлюцинаций. Ты больше не сможешь видеть то, что мы проецируем.
Полагаю, так оно и есть.
— Ты сделал это, чтобы не мог обмануть меня, как остальных людей? — спросила я, и Джефф кивнул. — Как долго будет длиться его действие?
— Я ввел достаточно, чтобы хватило на неделю. Если, в конце концов, ты официально станешь нашим агентом, будешь регулярно получать инъекцию раз в месяц.
— Это не больно, — сказал Райдер. — Они используют для этого что-то более приятное, чем шприц.
— Я в восторге, — я на самом деле не расстроилась. Они сделали меня менее восприимчивой к своим штучкам, не больше. Если бы я только могла им поверить. Опять же, быстро или нет, Мартини появился у здания суда, но его там не было, когда у человека из спины выросли крылья. Если он хотел, чтобы я увидела что-то другое, то его фокус не сработал. И, если я начну верить в то, что он желает силой затащить меня в постель, он, конечно же, постарается сделать меня менее адаптированной к своей воле. Я решила немного расслабиться.
— Спасибо, — с облегчением вздохнул Мартини. — Мне бы не хотелось выяснять с тобой отношения прямо сейчас.
Мы все еще стояли в пробке. Уверена, за последние сорок пять минут мы проехали колоссальные пять километров. Меня внезапно склонило в сон.
— Это ты сделал меня уставшей? — поинтересовалась я.
— Нет, — улыбнулся Мартини. — Просто это был трудный и длинный день.
— Хорошо, — зевнув, сказала я. Грудь Джеффа вдруг показалась мне довольно привлекательной и я опустила на нее голову. И мне не нужно было быть эмпатом, чтобы понять — Мартини это понравилось. Он прижал меня к себе сильнее, а я так устала, что, в конце концов, решила поинтересоваться о двойном сердцебиении, которое я услышала в его груди, потом, когда проснусь.
Глава 14
Я проснулась.
— Эта штука у него в горле.
— Что? Китти, с тобой все в порядке? — мама приложила ладонь к моему лбу. — Похоже, тебя немного лихорадит.
— Меня не лихорадит. Где мы? — я осмотрелась вокруг. Мы с мамой все еще сидели в автомобиле, а автомобиль стоял около аэропорта. — Где Мартини с Гауэром?
— Они пошли внутрь, как только убедились, что мы в безопасности.
— Значит, они оставили нас в автомобиле? Вроде как защитили?
— Они объяснили, что это такое, — кашлянула мама. — У них специальные машины.
Это понятно.
— Хорошо, значит, с нами в нем ничего не случится?
— Вроде бы. О чем ты так кричала, когда проснулась?
Образ уже начал растворяться, но я все еще видела его.
— Когда Мефистофель поднес меня с своей морде и прикидывал, как откусить мою голову, — медленно сказала я. — Помнишь?
— Отчетливо. Я рада, что твой отец этого не видел.
— Как думаешь, разве это не странно, что он собирался съесть меня вместо того, чтобы затоптать или раздавить?
— Котенок, хотела бы я посмотреть на того монстра, который попробовал бы съесть моего ребенка. Но я как-то не задумывалась о странности этой ситуации.
— Я тоже. Больше была сосредоточена на неприятном запахе изо рта и выуживании лака для волос из сумочки, — я могла тогда просто увидеть его, прилепившегося к гортани, но не обратила особого внимания. — Мартини сказал, что эта штука будет ползти ко мне. Ой, я что-то разволновалась. Где он, черт побери? — я, внезапно, оказалась шокирована тем, что хотела, чтобы Мартини прямо сейчас был рядом со мной больше, чем кто либо другой в этом мире. Потому что мне, наконец, стало по-настоящему страшно.