— У него рак, — сказала мама. — У Йейтса он образовался больше двадцати лет назад, и он не ожидал, что проживет столько долго, но болезнь ослабела.
— Потому что его нашел паразит и превратил в неуязвимого индивида. Паразит не может его вылечить, но, должно быть, смог существенно замедлить развитие болезни.
— Здорово, что мы это знаем, — сказал Кристофер. — Но что хорошего это дает нам?
Он говорил так, что каждое слово тащили из него клещами.
— А приманка в наших руках, — процедил Мартини сквозь сжатые челюсти с каменным лицом, точно таким, какое у него было, когда он рассказывал мне о религиозной ссылке.
— О чем ты, черт возьми, говоришь? — прошипел Кристофер, окинув злым взглядом не только Джеффа, но и мою маму.
А я догадалась, что хотел сказать Мартини.
— Мы используем Китти как приманку, — ответил Джефф так же монотонно, как разговаривала Беверли.
— Ты с ума сошел? — вскричал папа и, схватив меня за плечи, прижал к себе. Это было неудобно, что для него, что для меня, потому что я сидела на стуле, так что пришлось пхнуть его в живот локтем. Но я понимала его реакцию.
— Я главный при проведении полевых операций, — продолжил Мартини с лишенным эмоций голосом. — Сейчас у нас есть те, кого Йейтс и Мефистофель утвердили в качестве мишеней. Мы дадим им возможность попытаться использовать шанс, — он посмотрел на меня и, хотя его лицо оставалось каменным, я видела его глаза. Утром я видела в них боль, но это было ничто по сравнению с тем, что я ощутила сейчас. — Но только с вашего согласия.
— Она не станет этого делать! — яростно сказала мама. — Она не обучена ничему из того, что требуется для этой операции. Как ты смеешь даже предполагать такое?
Я посмотрела на Райдера, поймала его взгляд и подняла бровь. В ответ он кивнул.
— У него есть это право, мама, потому что я ему доверяю, — мне удалось выбраться из папиного отеческого объятия и подняться. Посмотрев на Мартини, я сказала: — За мной выбор, кто отправиться вместе со мной. Я хочу костюм, исчерпывающую информацию и стандартное оснащение полевого агента.
Мартини кивнул. Тогда я посмотрела на Гауэра.
— Я хочу, чтобы Джеймс отправился со мной, Пол. Но без тебя.
— Почему? — Гауэр вдруг стал выглядеть так, словно его ударили в живот.
— Он может злится. И мне нужен кто-то, с кем я могу поговорить, кто меня по-человечески поймет, — следом я посмотрела на Кристофера. — А ты спланируешь все на ближайшее время.
— Я понял, — Кристофер сумел улыбнуться. — Если ты гарантируешь, что с ней все будет в порядке, — добавил он, обращаясь к Мартини довольно неприятным тоном.
— В порядке, — отрезал Мартини. И мне сейчас не нужно было видеть его голым, чтобы сказать, как он весь напряжен.
— И я хочу, чтобы в моей команде была центврийка, — я глубоко вздохнула.
Вот это привело к столпотворению. Из того, что в образовавшемся гвалте я смогла разобрать, женщин никогда не допускали к полевой работе. И я могла быть уверена, что Клаудия с Лоррейн хотят отправиться со мной.
— ЗАТКНИТЕСЬ ВСЕ! — впечатляющий рев Мартини оказался глубоким, сердитым и таким громким, что эхо еще несколько секунд бродило меж книжных стеллажей. Значит, центаврийцы, на самом деле, могут впадать в ярость. Либо это, либо Джефф опустил эмпатические щиты и не смог справиться с творящимся вокруг безумием.
В зале установилась кладбищенская тишина и Мартини, вроде бы, мгновенно успокоился.
— Спасибо. Китти, объясни, почему?
— Потому что, я думаю, это одна из причин, почему вы не можете поймать это сверхсущество, Мефистофеля, конкретно. Вы посылаете к нему людей, не способных рожать.
Мертвая тишина. Некоторое время пришельцы размышляли, но я решила сразу ответить на очевидные вопросы, которые точно были бы заданы.
— Наверное, есть много способов узнать пришелец ты или нет, заглянув внутрь человека, но об этом сложно догадаться по внешности. Тем не менее, есть еще один способ, и он сработал вчера.
— Женщина их оплодотворяет, — с усмешкой сказал Райдер.
— Как в моем сне, — я кивнула, — или же воспоминания из имплантированной памяти, или же из-за того, что я не погибла. Чтобы ни сделал Мефистофель, он внедрил в меня что-то, что заставило меня измениться. Но я изменилась только внутри, внешне никто не заметил разницы, — я глубоко вдохнула и посмотрела на Уайта. — Вот почему я катализатор. Я — первая женщина, что была близко к Мефистофелю, так близко, чтобы физически взаимодействовать.
— И ты злилась, — добавил Райдер. — Ты не испугалась и сражалась с ним. Как равный с равным, а не испуганное животное.