Теперь я уже бежала. Я должна туда добраться. Должна ей помочь.
Я врезалась в Атана.
— Простите, — пробормотала я, отшатнувшись.
Он вложил что-то в мои руки. Бинокль Алериса.
Я моргнула.
— Разве я не вернула его богам? — мой разум затуманился. Я ничего не могла вспомнить.
— Поднеси его к глазам, — сказал мне Атан.
— Нет, я уверена, что отдала бинокль. Алерис его забрал.
— Поднеси его к глазам, — повторил Атан.
Я как пьяная подняла бинокль. Что-то внушало мне посмотреть в него. Нет, не внушало. Это не Песня Сирены. Это нечто совершенно иное, чему я не могла противиться. Оно манило моё сердце, а не мою магию.
Совершенно не контролируя себя и тщетно пытаясь найти ответы, я поднесла бинокль ближе к глазам. Когда он оказался в считанных дюймах от моего лица, я просто остановилась.
— Смотри, — сказал Атан. — И узри.
Я посмотрела на свои руки. Они размывались, двигались.
Нет, неправильно. Это не мои руки тряслись. Это всё вокруг тряслось. Мое зрение сделалось странным. Всё перед моими глазами проносилось точно в перемотке. Я видела ход времени в обратном порядке.
Я стояла в палате аудиенции богов. Все мы пили за полковника Файрсвифта.
Перемотать ещё несколько секунд.
Атан стоял возле меня. Он протянул мне фужер.
Ещё перемотать.
Я пила на церемонии повышения Джейса. Этот фужер мне тоже протянул Атан.
Я вернулась обратно в настоящее.
— Ты меня опоил, — пролепетала я Атану заплетающимся языком.
Атан держал бинокль перед моими глазами. Я даже не пыталась его остановить. По какой-то причине мне этого даже не хотелось. Я должна ей помочь. Ей? Кому это — ей?
Видения врезались в меня, бомбардируя мой разум. Всё проносилось так быстро.
Женщина колотила по решёткам своей тюремной камеры. Я знала эту женщину. Один из богов удерживал её, причинял боль.
Кошмар, который преследовал меня на протяжении многих дней, обрёл форму, дыры в этом видении затянулись, сформировав полную картину.
Я чувствовала всё, что чувствовала эта женщина — её боль, шок и абсолютный ужас. Её чувства, ощущения и эмоции как будто жили в бинокле, словно они были его частью. И моя магия их пробудила.
Бинокль лежал на столе Алериса в тот день, когда его воины привели к нему эту женщину в цепях. Алерис! Это он поймал её. Это он теперь удерживал её в плену.
Я побежала, не видя ничего, лишь чувствуя след магии, который тянул меня к той женщине.
Она близко. Я это чувствовала.
Магия брызнула на мою кожу. Я смутно помнила это ощущение. Оно случалось всякий раз, когда я проходила через магическое зеркало.
Я в другом мире? Эта мысль едва отложилась в сознании. Я должна двигаться дальше. Я должна её спасти. Она кричала. Ей больно.
Я продолжала бежать, следуя по петляющим коридорам.
Люди кричали. Спорили.
Мои руки стиснули решётки клетки и разорвали их. Женщина скорчилась в углу. Она была вся покрыта грязью и тряслась от страха.
Пузырь лопнул. Размытые линии вновь обрели ясные очертания. Я стояла в темнице, прямо возле камеры. Женщина из моих кошмаров находилась в этой комнате.
Как и все боги. Они окружили меня. И они отнюдь не выглядели счастливыми.
— Как ты вломилась в мой мир? — потребовал Алерис. — Этот проход защищён.
Моя голова кружилась. Я постаралась заговорить, но слова не слетали с языка.
— Так вот каков твой секрет, Алерис. Твой грех, — прошипел Зарион.
Губы Фариса изогнулись в холодной улыбке.
— Похоже, и ты всё же заслуживаешь порицания.
— Я не звал вас сюда, — сказал Алерис, и его уверенность дрогнула. — Никого из вас.
— Она Вековечная, — сказала Меда, посмотрев на женщину в клетке. — Ты удерживал в плену Вековечную, Алерис, — её голос задрожал от злости. — Есть границы, которые не переступаем даже мы.
Атан уже очутился в тюремной камере, помогая женщине подняться на ноги.
— Кто она? — спросила Валора.
— Моя сестра, — сказал Атан.
Взгляд Фариса посуровел.
— Алерис, а я-то гадал, как Вековечный умудрился задолжать тебе услугу. Они же такие отшельники, — сказал он. — Но Атан ничего тебе не должен. Ты похитил его сестру и использовал её как рычаг давления.
Так вот почему Атан на протяжении всех испытаний пытался помочь мне, подвести к обнаружению его сестры. Он нуждался во мне. Он не знал, где её держат. Это знал лишь бинокль Алериса. И только я могла прочесть эти воспоминания.