— Ты шутишь.
— Ответь на вопрос.
— Это так неожиданно.
— Ты любишь меня или нет? Это достаточно просто. — В его тоне появилась легкая агрессивность.
— Люблю.
Она давно его любила.
— Тогда стань моей женой.
— Мой Бог, мы уже три часа в пути. Ты, верно, перегрелся на солнце. К чему такая спешка?
Паша наклонился к ней, перехватил поводья ее рысака, и они остановились у оливковой рощи. Спрыгнув на землю, он привязал лошадей и, обойдя ее коня, протянул к Трикси руки.
— Слезай.
— По-моему, еще прошлой ночью мы обсудили чьи-то деспотичные замашки.
— Прошу вас спешиться, леди Гросвенор, — промолвил он с подчеркнутой вежливостью. — Я должен обсудить с вами вопрос безотлагательной важности.
— Повторяю, ты перегрелся на солнце, — игриво ответила она, соскользнув в его руки, хотя сердце ее, казалось, вот-вот выскочит из груди.
Опустив Трикси на землю, Паша взял ее за руку и повел в тень оливкового дерева.
— Возможно, ты близка к истине, и я действительно могу лишиться рассудка, — заметил он с мимолетной улыбкой, чувствуя, что навсегда освободился от Хуссейна и своих душевных страданий. — Но могу однозначно утверждать; что членство в Клубе вольных холостяков определенно потерял, за что должен буду поплатиться изрядной суммой денег, чтобы устроить им очередную пирушку, если ты скажешь «да», — закончил он едва слышно.
— Ты не шутишь?
— Не шучу, — подтвердил Паша торжествен но, и его лицо приняло серьезное выражение. — Мне пришлось проделать большой путь, чтобы найти свою любовь.
— А в Кенте ты ее не видел?
— Нет, как и ты. Разве я неправ? — спросил он мягко, не отрывая от Трикси взгляда.
Трикси кивнула.
— Надеюсь, тебе не нужны все эти подобающие случаю фразы, — продолжал он, слегка склонив голову в знак извинения. — Я на это не способен. Но хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
— Зачем?
Ей следовало бы проявить благоразумие и ответить согласием, но все случилось так неожиданно, и Паша демонстрировал скорее настойчивость, чем романтичность.
— Черт, если бы я знал! Тебе придется показать мне это в ближайшую сотню лет.
«Как много значат для нас жаркие признания и цветы», — думала Трикси, пытаясь понять его грубую прямолинейность.
— Ты уверен?
— Пожалуйста, скажи «да».
— Ладно, да, — сдалась она наконец. — Если тебя сейчас не хватит солнечный удар.
— Мне не нужно «ладно, да», я хочу просто «да».
— Да. Доволен? Паша улыбнулся:
— Вижу, ты явно не знакома с книжками по этикету, где сказано, что на предложения о замужестве положено отвечать с вежливостью и благодарностью.
— Я могу передумать.
— Не можешь.
— А ты не командуй.
— Ты тоже.
— Значит, мы партнеры.
— На паруснике любви в море жизни, пока все моря не пересохнут, — продолжал он с улыбкой. — Мы обвенчаемся в монастыре.
— Должна ли я что-либо сказать по этому поводу?
— Скажи, какое время тебя устраивает завтра.
— Завтра!
— Утро или вечер? — В его глазах плясали веселые искорки. — Решай.
— Мы обсудим это ночью.
— Отлично.
Он, как никто другой, умел убеждать в постели.
Пока свежеиспеченные жених с невестой продолжали путь в Навплион, двое мужчин переносили багаж в арендованные комнаты неподалеку от монастыря Святого Ильи. Устроившись и сложив вещи, мужчина помоложе подошел к окну. Осмотрев узкую улочку внизу, он устремил взгляд к монастырским воротам.
— Лучшего и не надо, — изрек он и, раскрыв шире ставни, высунулся наружу. — Южная сторона под хорошим обзором. — Он снова повертел головой в разные стороны, чтобы хорошенько осмотреться, после чего добавил лаконично: — Даже ночью. — И повернулся к собеседнику: — Мы сможем видеть всех, кто входит или выходит из монастыря. Капитан судна готов? — поинтересовался он у напарника.
— Корабль готов к отплытию и ждет нас у побережья, — ответил Жером. Сидя за небольшим столиком, он заряжал оружие.
— Раз Макрияннис вернулся и голова Хуссейна выставлена на площади на всеобщее обозрение, значит, дамочка и Дюра должны появиться здесь в самое ближайшее время. Как только она воссоединится со своим отпрыском, мальчишку уже не будет охранять усиленная монастырская стража. — С хорошими деньгами любая информация доступна, и сообщник Жерома скрупулезно проводил расследование.
— Я не тороплюсь, — обронил Жером, вставляя в ствол еще один патрон. — Теперь, заняв исходную позицию, мы будем ждать, когда они покинут стены монастыря, сколько угодно.
Поздно вечером того же дня, когда Паша и Трикси проезжали мимо дома, человек из Марселя, ведший наблюдение у окна, позвал Жерома.
— Взгляните, — произнес он, кивком указав на двух всадников, передвигавшихся по узкой улочке.
— Леди Гросвенор собственной персоной, — прошептал Жером, и злобная улыбка исказила его угловатое лицо.
— Ее стоит поберечь, — прошипел мужчина, отзывавшийся на имя Марсель.
Даже в мужском облачении леди Гросвенор сорвала бы на невольничьем рынке изрядный куш. Ее пышная грудь едва умещалась под плотно облегающей тканью военной форменной куртки, в которую она была одета; полотняные брюки скорее подчеркивали, чем скрывали стройные ноги. Пистолет на поясе выгодно подчеркивал узость ее талии, туго перехваченной ремнем с кобурой, чтобы полы куртки не распахивались. Светлые волосы завершали совершенство ее роскошной красоты. «Такой женщиной не грех и самому попользоваться некоторое время», — подумал наемник. Но эта мысль несколько усложняла его планы. Застрелить троих и скрыться не представляло особого труда, но оставить женщину в живых — это уже риск.