— О, Рен… — Мама поворачивает голову и прижимается лицом к папиной груди. От содрогания всего ее тела у меня сжимается грудь.
— А как же… Ривер? — Спрашивает папа.
— Мы работали вместе. — Он морщится, как от боли, заставляя меня спросить: — Ну? Ты хотел знать. Он выбрался оттуда так же, как и я, и мы решили сделать то, чего не сделал бы никто другой. Мы должны положить этому конец, всему этому. Разве ты не понимаешь? — Для меня это так очевидно.
— Ты не помнишь, что с ним случилось? — Лицо Луны морщится, прежде чем она громко шмыгает носом. — Ты действительно не помнишь?
— Почему все продолжают спрашивать меня о подобных вещах? Почему вы меня не слушаете? — Я чувствую, что это происходит. Жар, ярость, они хотят завладеть мной. Нет ничего более неприятного, чем пытаться защититься, когда никто не хочет слушать. — Перестаньте смотреть на меня как на сумасшедшего! — Я кричу, когда они втроем делают именно это. Им жаль меня. Они могут бояться меня.
У папы перехватывает горло, он с трудом сглатывает, затем крепче сжимает маму в объятиях.
— Мы собираемся оказать тебе необходимую помощь, — бормочет он, прежде чем другой рукой обнять Луну и мягко, но твердо увести их из камеры. — Мы поможем тебе.
Я не могу в это поверить. Откуда у них у всех такое представление обо мне? Почему они так хотят в это поверить? Как будто они уже приняли решение.
Почему я не могу вспомнить, что произошло после того, как я поругался со Скарлет?
Нет. Я не хочу думать об этом сейчас. В голове снова стучит, достаточно сильно, чтобы желудок скрутило. Я бросаю взгляд в сторону туалета, гадая, не вырвет ли меня, хотя не могу вспомнить, когда я ел в последний раз. Как я могу этого не помнить? В моей памяти огромный пробел. Я знаю, что ел в отеле, но когда я ел в последний раз? Я даже не могу вспомнить, что именно я ел.
Я не хочу думать об этом, но я должен. Должен заставить себя пройти через это, через боль, замешательство и вопросы. Чем больше я пытаюсь вспомнить, тем больше дыр нахожу в своей памяти. Что происходило до того, как я проснулся в хижине один? Что происходило, когда я просыпался, не помня, как засыпал?
Это как будто во мне посеяли семя, и оно начинает прорастать и пускать корни. Оно быстро растет, распространяясь по мне, наполняя меня чем-то настолько близким к страху, насколько я когда-либо знал. Не тем страхом, с которым я жил, когда был ребенком в "Безопасном убежище". Это тот вид страха, который намного сильнее и глубже, потому что на этот раз я не боюсь постороннего. Кого-то большего и сильнее.
Я боюсь самого себя.
Что, если они правы? Что, если со мной действительно что-то не так?
Я ломаю голову, вспоминая все те разы, когда я разговаривал с Ривером, все те разы, когда я его видел. Я никогда не понимал, как он попал в Кориум, как он входил и выходил незамеченным, и до сих пор я никогда не задумывался об этом. Неужели все это действительно было у меня в голове?
Все, кому я когда-либо доверял, кажется, уверены, что Ривер существует только в моем воображении. Может быть, мне тоже пора в это поверить.
10
СКАРЛЕТ
Это убивает меня. Зная, что Рен внизу, заперт в камере один, и мой отец не разрешает мне видеться с ним. Я выпрашивала, как могла, но это было бесполезно. Мой отец не изменит своего решения, сколько бы я ни просила.
Я снова принимаюсь расхаживать по своей комнате. Я долго ходила из стороны в сторону. Удивлена, что на моем ковре до сих пор нет следов ног. Проводя рукой по своим слишком длинным волосам, я обдумываю план встречи с Реном. Может быть, мне удастся отвлечь охранника или попросить маму помочь. Мне нужно что-то сделать, иначе я сойду с ума.
Я собираюсь пойти поговорить с мамой, когда звук подъезжающей машины заставляет меня остановиться как вкопанную. Я быстро подхожу к окну, чтобы посмотреть, кто приехал. Серебристый седан останавливается прямо перед дверью и глушит двигатель. Мгновение спустя водительская дверь открывается, и из машины выходит доктор Стоун. Я сразу же приободряюсь. Должно быть, она здесь из-за Рена. Она будет говорить с ним, я и собираюсь присутствовать.
Решимость течет по моим венам, когда я выхожу из своей комнаты и быстро спускаюсь по лестнице. Когда я вхожу в фойе, мой отец уже там, приветствует доктора Стоун, когда она входит в дом.
— Я иду, — выпаливаю я, как только преодолеваю последние несколько ступенек лестницы.
Голова моего отца резко поворачивается туда, где я стою. Выражение его лица мрачное, но глаза смягчаются, когда он замечает мой отчаянный взгляд.