Как я уже сказал доктору Стоун, мне нечего делать, кроме как думать, и с тех пор, как мы вернулись после спасения Луны, у меня на уме было нечто большее, чем просто Скарлет и Ривер. Может, Ребекка и мертва, но это еще не конец. Глупо было когда-либо думать, что это так. Каким-то образом я должен был догадаться, что ее поддерживают опасные люди.
Неудивительно, что я нахожу Ксандера в его кабинете. На его лице появляется мимолетная гримаса, прежде чем он берет себя в руки и прочищает горло.
— Что я могу для тебя сделать? Доктор Стоун прошла мимо несколько минут назад. Ваш сеанс прошел хорошо?
— Все было в порядке. — Может, он и оплачивает мое лечение, но это не значит, что я должен делиться с ним. Во всяком случае, не подробностями. — Я пришел поговорить с тобой не об этом.
— Я весь во внимании. — ага, а еще весь на нервах. Я заставляю его нервничать. Часть меня хочет закричать "бу" и немного напугать его, поскольку я не думаю, что найдется много людей, которые когда-либо видели, чтобы он выглядел так неловко, как сейчас.
Я указываю на один из стульев перед его столом, и он кивает, прежде чем я сажусь. Наклонившись вперед и уперев локти в колени, я спрашиваю:
— Что дальше? Как нам уничтожить этих русских, ведущих операции из Нью-Хейвена?
Его брови взлетают вверх, но это единственная реакция, которая отражается на его лице.
— Почему ты так уверен, что мы собираемся их уничтожить?
— Какая альтернатива? Оставить всех этих людей там? Они не сделали ничего, чтобы заслужить быть под каблуком у этих придурков. Мы не можем оставить это просто так.
Он не спеша переводит дыхание, в то время как все, что я могу сделать, это прикусить язык, чтобы не заорать на него, чтобы он начал говорить.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, — начинает он. В некотором смысле, сейчас он напоминает мне доктора Стоун. Как будто он идет по минному полю и хочет быть осторожным, куда ступает. Мне это неприятно, но, думаю, я понимаю.
— Но? — Я подсказываю, когда он оставляет меня в подвешенном состоянии слишком надолго.
— Но это не так просто. Если мы пойдем туда с оружием наперевес, то начнется война. Ты должен это знать.
Горькое разочарование прожигает путь по моему пищеводу, оставляя неприятный привкус во рту. Ему так легко сидеть сложа руки и говорить подобные вещи.
— Мы нужны этим людям.
— Рен, мне нужно, чтобы ты кое-что запомнил. Я знаю, ты хочешь положить всему этому конец, и ни у кого нет для этого большей причины, чем у тебя. Ты так много потерял, и я искренне сожалею. Но давай также не будем обманывать самих себя.
— Что это значит?
Он едва сдерживается, чтобы не закатить глаза.
— Это значит, что мы здесь тоже нехорошие парни. Мы не герои. Никто не нападает и не спасает мир. Мне нужно, чтобы ты помнил это.
— Ну и что? — Я не могу скрыть своего разочарования, опускаясь обратно в кресло. — Мы останемся здесь и ничего не сделаем? Как мы можем?
— И как я могу начать войну с русскими? — он возражает. — Такого рода вещи стоят дорого, и не только в пересчете на доллары и центы. Это означает потерю людей. И это произойдет, независимо от того, насколько мы готовы.
Я не могу в это поверить. Это как в кошмарном сне. Кричу так громко, как только могу, но не могу издать ни звука. Когда никто не воспринимает меня всерьез, и нет возможности что-либо изменить. У меня нет выбора, кроме как сидеть сложа руки и быть хорошим мальчиком, пока Ксандер командует. И так много людей могут страдать в эту самую минуту, может быть, даже хуже, чем я когда-либо страдал.
— Есть кое-что, что я хотел с тобой обсудить. — Он складывает руки на столе, поражая меня тяжелым взглядом. — Я понимаю, что Скарлет была очень расстроена с тех пор, как вы поссорились. Я не хотел бы вмешиваться в ее личную жизнь, если это в моих силах, но мне нужно знать, что я могу доверять вам двоим наедине.
— Я никогда не причиню ей вреда, — обещаю я, хотя слова кажутся мне плоскими и пустыми. Потому что я не могу на самом деле дать такое обещание, не так ли? Учитывая, что я не всегда себя контролирую.
— Кажется, что ты уже это сделал, но я понимаю, что ты имеешь в виду, — отвечает он со вздохом. — Не заставляй меня сожалеть о том, что я дал тебе немного больше свободы. Это все, что я пытаюсь сказать.
— Я понимаю. Я пытаюсь дать ей немного пространства, чтобы она сама во всем разобралась. Я пытаюсь сделать то же самое. Это все, что я могу тебе сказать, — заканчиваю я, пожимая плечами.