Все, что мне снилось этой ночью — мощные объемы, геометрические линии, голоса товарищей по работе, — все сразу забылось, кроме одного образа: могучей дуги плотины, которую мы выполняем.
Глубокой осенью, когда выпадает первый снег, над нами повиснет последняя бадья. Раскачиваясь, как на весах стрелка, она отметит равновесие между двумя смыкающимися полупролетами.
Передо мною, лицом к лицу, будет стоять Потылица, закончивший разгребать бетон, переводящий дух. В последний раз, отваливая днище бадьи, Китаец и Калаган изогнутся, как кошки, передавая движению замков свои усилия. Из размыкающихся створок бадьи вывалится замес.
И опять, разгребая бетон, моя лопата ударит о лопату Потылицы. Мы остановимся, взглянем друг на друга и, наверно, ухмыльнемся один другому. Я шагну к товарищу и краем своей лопаты с его лопаты счищу бетон… Десятник Демушниченко скажет: «От выдно, шо колы шлы на Днипрострой, то одним лаптем пользувались. Разгортай! От-то лядащий…»
Вот как уложим мы последнюю бадью, последние полтора куба из тысячных кубов плотины…
Когда-нибудь позже, года через два, я пройду по плотине от берега до берега, как по улице. Я постараюсь найти то место, где был утоптан последний замес бетона.
Как все видоизменилось! Ничего не понимаю!
С ровным широким шумом, переваливаясь через порог плотины, Днепр уходит к гранитам Хортицы. По эту сторону, вниз по течению, вдоль плотины пенится сорок семь водопадов. Днепр важно уходит дальше, сверкая, затихая…
Я посмотрю вверх по течению.
Беспредельная заводь напирает на плотину. Плотина выгибается ей навстречу, упираясь на сорок семь быков. Тихая заводь бьет в глаза сиянием, а страшный вес воды, скопившейся на протяжении ста километров, весь этот страшный вес удерживает собою плотина.
Я переведу дыхание.
Может быть, в эту минуту через реку будет перелетать смелая птица. Следя за нею взглядом, я обернусь к Правобережью.
Солнце уже зашло. Сквозь розовое море зари блестит звезда. Вспыхивают огоньки нового города, а вон новые сады, и только водокачка такая же, какою она была два года тому назад в голой степи!
Наступит ночь — я обернусь к Левобережью.
Дует ветерок, несет гарью. Откуда этот запах? Ветер прошелся по степи Левобережья, по ее хлебам и травам. Из-за Мелитополя, из-за Гуляй-Поля, что ли, долетел тот ветерок? От степей ли, когда-то истоптанных конями, избитых тачанками Махно? Да, конечно же оттуда! Да это же запах кизяка, кизячного дыма! Как, откуда он теперь?
Я вспомню гарный запах когдатошнего украинского села, вспомню Потылицу, вспомню Калагана, окрики десятника Демушниченко — и ухмыльнусь с затаенной радостью: хотя и «лядащий», — а все-таки, хлопцы, наша юность умела и мечтать и делать!
У ОКНА И НАД КНИГОЙ
Вся их игра состояла в том, что, выйдя за ворота, они говорили прохожим: «Здравствуйте!»
— Здравствуйте! — говорили они, две маленькие девочки, и ликовали, когда слышали в ответ:
— Здравствуйте! Здравствуйте!
Получилось это неожиданно, но сразу же стало понятно, что необыкновенная игра очень интересна. Сама по себе выдумка, одна лишь эта выдумка стоила многого: за воротами обращаться к взрослым незнакомым людям, получать от них ответ — от этого захватывало дыхание!
Когда одна из девочек в первый раз сказала прохожему дядьке «здравствуйте», другая испытала легкое чувство страха, хотя прохожий приветливо ответил им. Удача ободрила девочек, и вскоре они, раскрасневшиеся и оживленные, не пропускали никого.
Я подумал: ведь это не так просто. Значит, есть у ребят инстинктивное доверие к чужим людям, без чего едва ли получилась бы у них эта игра.
Вот только что они приветствовали какую-то жизнерадостную пару, получили ответное «здравствуйте, здравствуйте», улыбку, приветливый взмах руки — и были страшно довольны, что прохожие, удаляясь, все еще оглядываются и помахивают им руками.
Однако уже приближалась новая компания прохожих, и девочки, взявшись за руки, готовили новую веселую встречу.
Когда компания молодежи поравнялась с ними, они сказали бойко и счастливо:
— Здравствуйте!
Они как бы заново прислушивались к этому чу́дному слову.
— Здравствуйте! — повторили они, не слыша ответа.
Но компания шумно прошла мимо, не ответив игрой на игру.