— Грета! — позвала я горничную. — Приготовь зеленое платье. Завтра я еду к Амиру. Мне нужно будет приодеться.
Горничная отозвалась своим обычным «да, госпожа» и удалилась, но уже через пять минут снова показалась в дверях. К тому времени служанка успела привести в порядок мои ногти на одной руке, и я опустила в плошку вторую.
— Что-то с платьем?
— Нет, госпожа. К вам пришли.
— Посреди ночи? — Я на секунду приподнялась и снова положила голову на заботливо поправленную служанкой подушечку. — Ах, это Киллиан. Зови.
Судя по всему, Киллиан приехал прямиком из Храма: он был в черном. Держал на сгибе локтя плащ для верховой езды, приглаживал растрепавшиеся волосы и улыбался. Мы виделись относительно недавно — тогда, когда я возвращала Магистру свою мантию — и он, конечно же, совсем не изменился. Разве что смотрел на меня чуть более откровенно, чем раньше… хотя, может, потому, что во время его визитов в наш с Винсентом дом я принимала его в каком угодно виде — но только не лежа в ванной.
— Привет, — нарушил молчание он.
— Привет. Амирхан с Таис живут в другом квартале, ты заплутал.
— Я проезжал мимо вашего… твоего дома и решил, что нужно поздороваться.
— Очень мило с твоей стороны.
Киллиан кивнул и прижал плащ к груди.
— Как там все? — спросила я, снова закрывая глаза.
— Мы не скучаем. Много дел.
— А Винсент?
Киллиан выдержал паузу.
— Если честно, не знаю. Магистр отпустил его ненадолго. Ему нужно отдохнуть.
— Где он теперь живет?
— Это знает только Авиэль… ну, и Великий Ариман, думаю. Мы обменялись несколькими письмами, но он не пишет свой адрес. Магистр сообщает его только тому, кто развозит почту.
— Личными письмами?
— Нет. Вопросы, связанные с Библиотекой. И еще стихи… немного.
Я села и посмотрела на него. Киллиан встретил мой взгляд спокойно и уверенно.
— Не подашь мне халат?
— Конечно.
Я выбралась из ванны, повернулась к нему спиной, и Киллиан накинул мне на плечи поданный служанкой халат.
— Поедешь к Амирхану? — поинтересовалась я.
— Да. Скоро рассвет. Мне нужно с ним кое-что обговорить и передать его ответ Магистру.
— Не хочешь остаться у меня? Ты сможешь спокойно отдохнуть. А в доме у Амирхана вечный бардак, полно народу и никогда не бывает тишины.
Мы снова переглянулись, и на этот раз Киллиан отвел глаза.
— Если ты голоден, я приведу тебе еду, — продолжила я.
— Нет, мне не нужно приводить еду. — Он запоздало понял, что это прозвучало слишком резко, и решил себя пояснить: — Я не голоден. Не хочу тебя стеснять. Не думаю, что ты ждала гостей.
— Может, и ждала? — Я помолчала и, поняв, что ответа не дождусь, добавила: — Можешь расположиться в одной из спален на нижнем этаже. Туда не проникает свет.
Киллиан
1875 год
Франция, Париж
У вас на руках когда-нибудь умирало существо, которого вы любите больше жизни? Вы когда-нибудь прощались с тем, с кем должны были разделить вечность? Время лечит? Вы ошибаетесь, если думаете так. Время относительно. И боль бессмертного существа оно не может даже притупить. Пусть, прошло почти три тысячи лет. Я помню все так, будто это было вчера. Я чувствую все так, как будто это было вчера. Правосудие уже свершилось. Месть! Но кого может утешить месть?..
Даже люди помнят самые болезненные моменты своей жизни. А мы, бессмертные существа, способны оживлять прошлое. Возвращаться в него снова и снова, проживая заново все, что было когда-то пережито.
С любимым существом мы делим не просто постель и жизнь. Мы делим с ним разум. Мы учились этому всегда и учимся сейчас, каждое мгновение идем к конечной цели — к абсолютному слиянию на глубочайшем из уровней. Конечно, раньше мы были в начале пути. И все же. Я вернусь к началу: у вас на руках когда-нибудь умирало существо, которого вы любите больше жизни? Любовь — не цель и не смысл нашего существования. Вернее, моего. У меня есть долг. У меня есть знание. У меня есть цель в жизни. Но три тысячи лет я не связывал себя ни с кем. Ни к чему. Отчасти из опасения пережить то, что уже было пережито. Отчасти из нежелания перераспределять собственное время, которое я трачу на то, что считаю действительно важным.