Винсент за все время нашего знакомства не подарил мне ни одного подарка, я могла пересчитать по пальцам те случаи, когда он улыбался мне — не дежурно, а по-дружески — или делал комплименты. И снова: будь на его месте кто-то другой, то он давно бы отправился ко всем чертям. Но когда он смотрел на меня — даже случайно — то что-то замирало внутри. Сколько раз я, оставаясь наедине с собой, воображала тот момент, когда он сделает мне предложение! Сколько я говорила себе, что уже дошла до точки кипения, сейчас пойду и выскажу ему все, не думая о том, что в случае карателей инициатива должна исходить только от мужчин! И сколько раз мне хотелось, чтобы он просто… обнял меня. Ни на что не намекая, ничего не прося взамен, как эти идиоты, которые таскают мне чертовы бусы из янтаря и дурацкие платья, веря в то, что я буду носить всю эту дребедень, а потом пойду с ними… ну, не знаю. На охоту.
Если же смотреть на все это с точки зрения старшего карателя и одного из старейших членов Ордена, то Винсент для меня был не самой завидной парой. Слава о нем у нас ходила дурная, и никто не стал бы это отрицать. Если члены Совета Тринадцати высказывались очень осторожно и тщательно подбирали слова и выражения, то Винсент говорил исключительно то, что думает, и в той форме, в какой хочет. Законы и правила, судя по всему, писали для всех, кроме него, так как он плевал и на первое, и на второе в том случае, если это противоречило его интересам или же как-то его не устраивало. Он дружил со всеми старшими карателями, но единственным авторитетом для него был Великий Ариман — и по совместительству существом, с которым Винсент никогда бы не стал спорить. Что до Магистра — отношения их связывали странные, и Авиэль даже пользовался определенной долей уважения. Что, впрочем, не мешало Винсенту отпускать шутки в его адрес, пусть и редкие, но далеко не всегда невинные.
Никто не заговаривал об этом вслух, но все пребывали в молчаливой уверенности, что «каратель Винсент когда-нибудь огребет как следует за все, что он себе позволяет — и огребет так, что запомнит это на всю свою вечную жизнь». Недавно Великая Тьма уже отчасти научила его уму-разуму… поверить не могу, что стала частью этой истории с Мартой. Поверить не могу, что я, именно я, и никто другой, утешала его после этой истории, и уж тем более не могу поверить в то, что, когда мы наконец-то стали ближе, появилась Авирона! И что будет теперь?! Следующая история?! Умом я понимала, что тягаться с Авироной не смогу даже при большом желании… но сейчас мне хотелось оторвать ей голову. И ему! Им обоим!!!
— Дана? — Винсент тронул мою руку. — Я обидел тебя? Что я сказал не так?
— А ты сам не понял? — ответила я вопросом на вопрос.
— Я сказал «мы с Авироной», только и всего. Дана, это же Авирона! Мы работаем вместе в Библиотеке!
Я знала, что он не обнаглеет настолько, чтобы читать мои мысли, но мне казалось, что он издевается надо мной. Он действительно издевается надо мной! Минуту назад он смотрел на меня совсем иначе, у него даже изменилось лицо — в нем появилось что-то теплое, человеческое. И он приблизился ко мне еще немного… а теперь снова отдалился на бесконечное расстояние, и черт знает, когда ему взбредет в голову снизойти до меня еще раз! Если что-то и может свести с ума, то именно это!
— Да! Я знаю, что вы работаете вместе в Библиотеке! — подняла голос я, и часть карателей повернула головы в нашу сторону. — Пропадите вы пропадом вместе со своей Библиотекой!!!
— Добрый вечер, — раздалось со стороны двери. — Прошу тишины.
В зал вошли Авиэль и Киллиан, а за ними появился Великий Ариман. Увидев последнего, мы дружно поднялись со своих мест. Он пару раз кивнул, приглашая нас сесть, и занял кресло за столом. Почти всегда Ариман устраивался в углу или за спиной Магистра, изображая внимательного слушателя. За стол он садился в исключительных случаях: тогда, когда намеревался принять участие в обсуждении. Что бы там ни затеяли Авирона и Винсент, это что-то серьезное.