Через минуту Джордж отпустил ее.
— Разве ты не знаешь, что, когда целуются, надо закрывать глаза? — спросил он.
— Ты меня удивил.
— Чем это? Я что, не могу поцеловать понравившуюся мне женщину?
— Которую не замечал в течение десяти лет?
— Это ты ничего не замечала. А если кто пробовал к тебе подступать, плохо ему, бедному, приходилось.
— Да, я не встречаюсь ни с кем на работе. Это усложняет жизнь.
— А с этим лейтенантом?
— О ком это ты?
— Не прикидывайся, уже все знают.
Очень мило. Откуда? Она вроде бы ни с кем не делилась.
— Кто тебе об этом сказал?
— Как кто? — Он удивленно приподнял брови. — Черт возьми, Лу, да я уж и не припомню. Где-то мимоходом слышал краем уха. Ты же знаешь здешние нравы: все всем сразу же становится известным. — Он посмотрел на часы. — Пора отсюда сматываться, а то они скоро выключат свет. Придется тогда ползти в потемках по всему трюму.
— Минуту назад тебя это не пугало.
Он усмехнулся.
— Так я сначала думал, что свет нам будет не нужен. Целоваться ведь надо с закрытыми глазами.
— Извращенец!
Джордж поймал ее за руку.
— Так, значит, что? Забудем о страсти и останемся друзьями?
Она с облегчением вздохнула.
— Да, друзьями… Иди, я догоню тебя. Мне нужно забрать инструмент.
По дороге к трапу Джордж внезапно задержал ее и повернул к себе лицом. Лу было испугалась, что он снова хочет поцеловать ее, но его интересовало другое.
— Что думает твой приятель по поводу пожара на складе?
— Не знаю. Он ничего не говорит.
— Слухи ходят, что это сделал Джей.
— Да, очень удобно обвинять того, кто не может ответить.
— Да, конечно. Но тогда кто?
— Не знаю. Зачем Джею устраивать пожар? Из мести? Но он тогда еще не был уволен.
— Какая ты умная, — Джордж засунул руки в карманы и, обогнав ее, стал спускаться по трапу. — Тогда, может, скажешь кто?
Она внимательно посмотрела на него. Вид у него серьезный, конечно, но ничто не выдавало его чрезмерной заинтересованности.
— Нет, — сказала она. — У меня даже гипотез нет.
— Может, здесь замешан чужой?
— Может, и так, — сказала Лу. — Интересная мысль. Кстати, это ты был контролером на «Габриэлле»?
Он не старался скрыть своего удивления.
— Нет, конечно. Луи Делански. Разве не помнишь?
— Нет, не помню. Мы работаем в разные смены. А база данных сломана.
— Не сваливай на компьютер, Малотти. Раньше ты все знала и без какой-то там базы данных. Стареешь.
Она разрешила себе немного пококетничать.
— Да? Вот ты как заговорил. Но только что ты, видимо, был другого мнения, а?
— Да, я думал, мы поладим.
— Но разочаровался?
— Если у тебя перед носом махнут гаечным ключом, поневоле разочаруешься в ком угодно.
Холодный ветер взлохматил волосы Лу Малотти. Джордж Фаган повернулся к ней. В его глазах отражалась белая луна, делая их еще более непроницаемыми. Старина Джордж. Она почти уверена в нем. Только Гарри Деверо может выдержать сравнение с Джорджем Фаганом.
— Ну ладно, Лу. Пойду я к своим оболтусам. За ними нужен глаз да глаз. Как бы они не поломали чего, пока чинят. Ты, конечно, не согласишься пойти со мной куда-нибудь после работы?
Доброе чувство к Джорджу угасло. Быстрее, чем возникло.
— У меня дел по горло, Джордж. Ты уж извини.
— У меня, значит, нет никаких шансов, так? Дай мне хоть надежду.
— Я даю тебе отставку, Фаган.
— Ну ладно. — Его улыбка медленно погасла. — Только знай, что у тебя есть друг. Если тебе потребуется помощь, не забудь обо мне, хорошо? Мы должны держаться вместе.
Он ушел, а она все стояла и не могла прийти в себя от изумления. На что намекал Джордж? Он что-то подозревает? Что ж тогда не говорит прямо?
Или он подозревает ее? Интересная мысль.
Луис Делански, однако, тоже большая проблема. Он ей никогда не нравился. Кроме того, ей пришло в голову, что иметь «своего» инспектора по проверке качества — это, конечно, удобно, но еще удобнее в дополнение к инспектору иметь послушного контролера. Тогда все как по маслу пойдет!
Дело принимало нешуточный оборот.
— Господи, — взмолилась она, — пусть Деверо поскорее выздоровеет.
11
Отпирая дверь, Лу услыхала телефонные звонки. Она бросила сумку и поспешила к аппарату.
— Алло? — сказала она, хватая трубку на шестом гудке.
— Привет, мам.
— А, это ты.
— Да, это я. Ты ждала кого-то другого?
— Как тебе сказать, — промямлила она. — Хотя, действительно, я подумала: а вдруг позвонит Сильвестр Сталлоне и назначит мне свидание.
Ну пусть не Сильвестр Сталлоне, подумала она про себя, пусть хотя бы лейтенант пожарной охраны вспомнит о ее существовании.
Вейд засмеялся глубоким, раскатистым смехом, совсем как его отец. Уже много лет прошло, все чувства к бывшему мужу давно испарились, и она была рада, что сын ничего не унаследовал от своего родителя, кроме манеры смеяться.
— Слушай, мам, а если бы Сильвестр Сталлоне назначил тебе свидание, ты бы пошла?
— Ха! Нет, конечно. Он ведь женат.
— Значит, ты все еще отказываешь ухажерам? Слушай, по-моему, ты уже черт знает когда последний раз ходила на свидание.
— Я очень разборчива.
— Разборчива? А может, ты сделана из другого теста, не как все женщины? Ты когда последний раз целовалась с мужчиной, а?
«Ну вот, — рассердилась Лу, — дожили. Яйца курицу учат».
— Я, конечно, устроена так же, как все женщины. И целовалась не далее как вчера ночью, если хочешь знать.
— Серьезно? — Его тон сразу изменился. — С кем?
— Не твое дело.
Еще не хватало, чтобы кто-нибудь узнал, что ее целовал старый Джордж, а она стояла столбом и мечтала, чтобы он оставил ее в покое.
— Так, так, т-а-а-к… — протянул сын.
— Так что не беспокойся обо мне, я еще очень даже ничего, понял? — Она скинула туфли и присела на край стола. — Ты приедешь на эти выходные?
— О-о, беби! — проверещал Элиу.
— Элиу! Молодец! Дай ему орешек от моего имени.
— По лбу я ему дам, а не орешек! А если ты не перестанешь учить его дурацким песенкам, я ему голову оторву! И тебе тоже!
Вейд рассмеялся.
— Мама, ты прелесть! Кстати, птенчики скоро будут? В эти выходные?
— Эмили даже яиц еще не снесла, а ты — птенчики! Но ты бы видел, как она усердно возится с гнездом. Наверное, скоро снесет. Кстати, о птенцах, у меня как-то холодновато. Надо подкрутить систему отопления.
— Между прочим, знаешь, как ведут себя мамы других ребят? Как заботятся о своих птенцах? Они звонят им каждый день, интересуются их учебой, пекут им пироги…
— Я не умею печь пироги, — отрезала Лу. — А если б умела, то сама бы их и ела. У меня работа занимает все время. И без моих денег где мы бы сейчас были?
— Именно это я и хотел сказать, — торжественно промолвил Вейд. — Ты у меня мировая старушка. Ладно, до встречи в выходные.
— «Мировая старушка», — покачала головой Лу, кладя трубку. — Как тебе это нравится? — обратилась она к Элиу. — Я — старушка!
Элиу не разделил с ней ее возмущение. Он взволнованно покачивался и смотрел на гнездо, в котором сидела непривычно тихая Эмили, которая в последнее время вела себя очень беспокойно.
— Что, уже? — прошептала Лу. — Неужели?
Ринувшись на кухню, она рывком выдвинула ящик из стола, схватила книгу, которой снабдил ее ветеринар, и стала лихорадочно листать страницы. Господи, она так нервничает, как будто жизнь ее решается. Она так не тревожилась, даже когда муж ушел.
— Так… посмотрим… Три или четыре яйца… О Господи! Температура должна быть восемьдесят пять градусов! Надо срочно нагревать!
Она поспешила в столовую к термостату. Как она и предполагала, температура была существенно ниже: всего шестьдесят пять! Лу поставила переключатель на нагревание.