— Тебе не кажется, что нужно сначала подождать, пока улягутся эмоции, а уж потом разговаривать?
— Нет, не кажется. — Витакер как будто еще сильнее сжал руль. — Или ты думаешь, я должен быть спокоен, когда ты чуть не погибла?! Господи, Лу! Может, меня это, по-твоему, не касается?! Почему ты не веришь мне? Гарри Деверо веришь, а мне — нет!
Лу поняла, что с ней говорит не Витакер — инспектор пожарной охраны, а Витакер — ревнивый мужчина. Взгляни правде в глаза, Лу. Он дорог тебе, и ты не хочешь его терять.
— Конечно, я должна была рассказать тебе, но при чем здесь Гарри?
— Ему ты веришь!
— Гарри — мой начальник.
— А я, значит, — никто? Просто, значит, партнер для секса?
— Секс здесь ни при чем. Это касалось только моей работы. Мне так было удобней, понимаешь? — Она отодвинулась от него, насколько это было возможно в тесной машине. — Я же не требую, чтобы ты выворачивал мне свою душу наизнанку?
— И никогда теперь не выверну!
— Ну что ты так расстроился?
— Ты, значит, не поняла? Сейчас объясню поподробнее! — фыркнул он. — Я-то думал, что мы кое-что значим друг для друга…
— Но я же не сказала…
— Дай мне договорить, черт возьми! Я думал, что у нас складываются близкие отношения и что со временем они могут перерасти в нечто большее. — Он говорил все громче и громче. — Теперь ты понимаешь, как я удивился, обнаружив, что допущен только в постель, но недостоин доверия!
— Но послушай…
— Для тебя, значит, решающее значение имеет только должность, социальный статус, да? Начальник, значит, достоин доверия, да? А любви твоей кто достоин, президент Соединенных Штатов, что ли?!
— Прекрати! Убирайся из моей машины! — закричала Лу.
— Я еще не все сказал! — закричал он еще громче.
От резкого поворота Лу прижало к дверце. Она оглянулась и остолбенела от удивления. Они приехали в отель «Холидэй-Инн»!
— Какого черта ты меня сюда завез? — рассердилась она.
— Самое уединенное место в городе.
— Ну и что? Что ты собираешься делать? Задушить меня, как Отелло?
— Пришло время решать, Лу. Мы с тобой уже не дети. Не будем играть в игры. Прошлый раз мог быть игрой, случайностью. Второго такого раза я не хочу. Почему ты ложишься со мной в постель? Я хочу это знать.
— Господи, ну что ты хочешь от меня?
— Я хочу, чтобы ты была со мной. Сегодня. Сейчас. И завтра. Я хочу твердо знать, что мы не расстанемся просто так. Я хочу быть твердо уверенным, что мы доверяем друг другу и делим все пополам: и горести, и радости…
— И я должна буду носить твое кольцо?
Витакер как будто прирос к рулевому колесу.
— Ты всегда так, да? Всех отшиваешь, кто захочет завязать с тобой отношения? Хочешь показать свою проклятую независимость и гордость?
Тут он задел ее. Лу уже раскрыла было рот, чтобы достойно ответить, но что-то удержало ее. Шумно вздохнув, она пригладила волосы.
— Знаешь, — сказала она наконец, — я ведь говорила тебе, что не умею общаться с мужчинами.
— Еще не поздно научиться, Лу. Ну, так что ты мне скажешь? Одним словом?
«Наверное, он ждет либо «да», либо «нет», — подумала она. Вроде простые слова. Но как много за ними стоит. Он хочет не просто ее, а «всю» ее.
Итак, что ее ждет, если она свяжет с ним свою судьбу? Даже страшно подумать: пятеро детей, кошка, собака и Бог знает кто еще. Ей придется разрываться между работой и домом. Плата за учебу, страховые выплаты, воспоминания об ушедшем муже и умершей жене.
А если без него? Не будет детей, не будет забот и воспоминаний. Будет покой и тишина. Делай что хочешь, живи как знаешь. Одна.
У нее как будто люк захлопнулся над головой, как тогда, в трюме. Ну не знает она, что делать. Не готова она еще отказаться от свободы, хотя может сделать шажок ему навстречу.
Лу повернулась и посмотрела ему в глаза.
— Как ты не вовремя! Я так не могу: у меня была трудная ночь, я чуть не погибла, устала…
— Это поправимо, — сказал Витакер и показал ей ключи. — Я снял тут домик с ванной. Там есть и шампунь и все необходимое. Нет ничего лучше горячего душа после стольких испытаний.
Она взялась за голову, вспомнив их последний совместный поход в душ.
— Не пойму, что ты нашел в такой толстой, немолодой…
— Роскошной. В самом соку. Спелой… Ну так как насчет душа?
— «Спелой», говоришь?
— Да, спелой, сочной. Так бы всю и съел целиком.
Лу потянулась от какой-то теплой истомы, охватившей тело. Жизнь требовала свое.
— Я так устала…
— А ванна? — спросил Витакер. — Горячая вода, омывающая усталую кожу…
— С пеной?
— К тому времени, как мы покончим с ванной, тебе будет казаться, что ты купалась в шампанском.
Она положила ногу на ногу.
— А как насчет завтрака?
— Мы закажем завтрак в номер. Но потом. У тебя соски затвердели. Видно сквозь блузку. Ну так что, Лу? Хочешь пойти со мной?
Медленно она отстегнула ремень безопасности. Очень многозначительный жест. Витакер весь расплылся в улыбке. Ему нравилась эта игра. Усмехнувшись, она сладко потянулась, зная, что блузка теперь плотно облегла ее груди.
— Хочешь, поглажу?
— А ты хочешь погладить?
— Безумно. Но если я начну, то боюсь, не смогу остановиться.
— Ишь, какой прыткий… В твоем-то возрасте?
Он хищно улыбнулся, так что ее бросило в жар.
— Хочешь проверить, Лу?
— Где, здесь?
— Да, здесь и сейчас.
— А как же ванная?
— Все, выходи!
Витакер снял с нее блузку и расстегнул джинсы, хотя дверь комнаты за ними еще не успела закрыться.
— Погоди, нельзя же снимать брюки раньше, чем ботинки, — сказала она, лежа на кровати.
— Проклятые шнурки! — прорычал он. — Я их сейчас разорву!
— Погоди, дай я сама. — Она нетерпеливо оттолкнула его. — А ты иди, приготовь ванну.
— Горячую?
— Как обещал!
Он поднял ее с кровати, поцеловал нежно и страстно, потом опустил опять.
— Поторопись! — сказал он, оборачиваясь на ходу.
Она поторопилась. И, когда вошла следом, все было готово: Витакер ждал ее, едва помещаясь в ванне.
— Это не совсем то, что я предполагала, — сказала Лу.
Он сел, сверкая глазами.
— Не бойся, все будет хорошо. Тут очень много места, тебе только надо вытянуть ноги вот так.
Лу забралась в ванну и позволила ему устроить себя поудобнее. Он был горячее самой горячей воды, его руки подрагивали, намыливая ей плечи. Она провела кончиками пальцев по его груди, продолжила путь по животу, спустилась еще ниже, пока он не стал тяжело дышать.
— Подожди, — сказал он и отвел ее руку.
— Но я хочу…
— Не спеши. Я тебя сегодня чуть не потерял. Мне нужно другое…
Лу должна была бы обидеться и уйти, но в этот раз она уж очень сильно разгорячилась. И он тоже. Жаль было уходить.
Он улыбнулся, увидев, что она готова подчиниться ему.
— Откинься назад.
Она не смогла бы противиться, даже если б захотела. Ее кожа стала такой чувствительной, что Лу, закрыв глаза, различала каждый волосок у него на бедрах, каждый мыльный пузырек, скользящий вниз по ее плечам. Когда Витакер приподнял ее ноги и поцеловал их в икры, пальцы ног у нее непроизвольно сжались.
— Так всегда бывает? — спросила она.
— Да, пусть так будет всегда.
Он мыл ее долго, медленно и осторожно касаясь кожи. Она и не предполагала, что у нее так много нервных окончаний в самых неожиданных местах. Особенно на ногах. Ступни, пальцы, икры… Она расслабилась, иногда вздыхая, когда он касался особо чувствительных мест. Ее спина сама собой стала выгибаться, когда Боб, погладив колени, стал продвигаться дальше. Еще дальше… О Господи! Она стала отключаться, погружаясь в невидимые плавные волны страсти.
Но настал момент, когда этого стало мало. Лу села, обняла его за шею и прошептала:
— Давай!
Он вошел в нее, и она как будто закачалась на океанской волне. Нежность и нега ушли. Теперь наслаждение соседствовало с болью. Поцелуи, объятия, ласки стали резкими, почти грубыми. Она неистовствовала почти так же, как он.