Очень соблазнительно. Но она когда-то решила не смешивать личные отношения с производственными и твердо держалась своих правил двадцать три года подряд, так неужели она станет изменять себе из-за каких-то недоумков? Кроме того, есть на свете вещи и похуже, чем сидеть в темном трюме, и она им это покажет. Дураков надо учить.
— Нет, не надо их увольнять, — сказала она. — Пусть они лучше вычистят дно свалки не больше чем за месяц.
Усмехнувшись, Тейт по-военному отдал честь.
— Так точно, мадам. Ну ты даешь, Лукреция!
Ирвин подал ей каску, слетевшую во время погони.
— Фонарик остался внизу, — сказал он. — Ты, естественно, сегодня за ним уже не полезешь?
— Ничего ты не понимаешь в нашем деле, — сказала она, надевая каску и направляясь к люку. — Работа есть работа, она должна быть выполнена правильно, аккуратно и в срок.
Они шли некоторое время молча, но было видно, что охранник собирается что-то сказать и не знает с чего начать.
— Лу, — в конце концов решился он, — надеюсь, ты не думаешь, что я имею к этому какое-то отношение?
— Забудь, Ирвин, — сказала Лу, хотя не до конца верила в его невиновность.
Возбуждение улеглось, навалилась усталость. Она посмотрела на часы.
— Как ты насчет того, чтобы немного перекусить?
Ей пришлось платить за него, потому что он забыл захватить с собой деньги.
— Кстати, а как идет расследование пожара на пятом складе? — спросил Ирвин.
— Откуда я могу знать?
— Как, разве ты не живешь со следователем?
— Живу? — Лу чуть не поперхнулась. — Кто тебе это сказал?
— Господи, Малотти, я не помню.
Лу скривилась. Как быстро все становится известным! Почему они все, начиная с Джорджа и кончая последним чернорабочим, так интересуются ее личной жизнью? Что-то опять мелькнуло в глубине памяти. Она попыталась сосредоточиться.
— Итак, — сказал Ирвин, сбивая ее с мысли. — Куда идем?
— В сухой док. В перерывах там пусто, а мне хочется спокойно посидеть после ужина. Кстати, так от кого ты слышал про меня и Витакера?
— Какого Витакера? А, следователя пожарной охраны? По-моему, Джордж Фаган сказал. — Ирвин поднялся.
Лу молчала. Они с Витакером еще сами не знали, что будут жить вместе, а Джордж уже знал. Откуда?
— Кстати о слухах, хочешь расскажу забавный случай?
— Не очень, — сказала она.
Ей хотелось посидеть в темноте и подумать. Но болтовня спутника мешала сосредоточиться, а она чувствовала, что вот-вот ухватит ускользающую мысль за хвост.
— Знаешь Бена Эстермана и Синди из финансового?
— Нет, не знаю и знать…
— Да ты послушай! Вчера, после работы, когда все ушли, они напакостили старому Волкотту! Помяли ему бумаги… Книгу записей залили виноградным соком!
— Виноградным соком? — удивленно вскрикнула Лу.
— Да, устроили такой разгром, как будто там убивали кого-то. Что они делали с виноградным соком, никто точно не знает, но предположений — уйма. Некоторые считают, что они его пили, а потом их внезапно вспугнули — и все, но другие говорят, что это слишком просто…
И он стал перечислять все глупости, которые пришли в голову праздным людям за бутылкой пива в веселой компании. Лу надоела его болтовня, и она уже собралась прервать его, как Ирвин вдруг неожиданно сказал:
— Постой минутку здесь, я посмотрю, что там. — Он указал на ряд цехов слева от них.
Она осталась стоять, а Ирвин вошел в помещение такелажного цеха, пустого и тихого. Лу наслаждалась тишиной. Минута текла за минутой. Пора было возвращаться к работе.
— Ирвин! — крикнула Лу.
Прошла еще минута. Она подошла к двери такелажного цеха и заглянула внутрь.
— Ирвин, ты что там делаешь? Газетку почитываешь?
Молчание. Тогда она со вздохом сделала еще шаг вперед.
— Ну Ирвин, ну в конце-то концов.
Опять нет ответа. Лу собиралась пойти в глубь цеха на поиски пропавшего охранника. И вдруг что-то остановило ее.
Она задержала дыхание и прислушалась. Но тишина стояла абсолютная. Не слухом, не зрением, а каким-то шестым чувством стала она ловить нечто, идущее из дальнего угла. Темные, тяжелые волны. Они стали охватывать ее, затруднять дыхание. Ужас охватил ее.
Он был здесь! Огнепоклонник!
В это было невозможно поверить, но это было так. Как он попал сюда? Как проник на верфь? Какая, впрочем, разница?
Лу кинулась к телефону. Кинулась, чтобы спровоцировать его на открытое действие, чтобы он попробовал остановить ее. Но он не выдал себя. И через секунду она поняла почему.
Бросив молчавшую трубку, Лу бросилась бежать.
27
Она бежала изо всех сил и слышала гулкий топот за спиной. Он бежал быстрее. Тогда Лу стала петлять, свернула за один угол, потом за другой, увидела ряд газовых баллонов и, присев, спряталась за ними.
Шаги преследователя стихли. Но волны его ненависти стали еще сильнее. Она глядела в щель между баллонами: везде тихо и безлюдно, и, конечно, везде оборван телефон. Он хорошо приготовился к встрече; кричи не кричи, никто не услышит.
Огнепоклонник. Как он проник сюда? Все равно, так или иначе, он пришел за ней, сомнений быть не может. Среди бела дня, среди толп людей ухитрился застать ее одну.
Умеет планировать свои преступления, хоть и сумасшедший.
Сначала пожары — теперь убийство. Убийство?! Да, конечно, убийство! Не насиловать же он ее пришел! Страх, забытый поначалу из-за необходимости действовать, стал разрастаться, переходить в панику. Она схватила себя зубами за руку и держала, пока не появилась кровь, и боль заглушила ужас.
Она нажала на кнопку подсвета циферблата часов. До конца перерыва оставалось двадцать минут. Надо подождать совсем немного — и снова вокруг будут люди, а значит — спасение.
Осторожно, чтобы не звякнуть, Лу сняла с себя сумку с инструментами и достала гаечный ключ, жалея, что нет с ней ее верной пушки тридцать восьмого калибра. Что за дурацкие правила на верфи, почему нельзя проносить с собой оружие? Ключ холодил руку. Это, конечно, не то что надо, но, к несчастью, лучшего ничего нет.
Лу вдохнула побольше воздуха и резко бросилась вперед, к станочному цеху. Каска слетела и упала на асфальт. Не будет она сидеть и ждать, как трусливый заяц! Но голова сама втянулась в плечи, как будто в ожидании удара сзади.
Она добежала до стены и обернулась, лихорадочно оглядываясь. Взгляд быстро выхватывал из общей картины отдельные фрагменты: ряд цехов впереди и с боков, корабль наверху, весь в бликах от близкой воды… Но никакого движения нет. И никаких подозрительных теней.
Лу немного перевела дух. Да, он затаился, но не отступил. Она чувствовала, что он не оставил своего намерения, не ушел, а прячется и смотрит на нее. Его ненависть, горячая, как огонь, жгла грудь. Психованный маньяк твердо решил убить ее.
Она осторожно заскользила вдоль стены, не переставая оглядываться. Вот, осталось несколько футов до двери. Ее губы зашевелились в беззвучной молитве: «Господи, пусть дверь будет открыта! Господи, пусть дверь будет открыта».
Господь внял ее молитве, и через несколько секунд она, закрывшись на ключ, чувствовала себя в безопасности. Лу огляделась и увидела, что в станочном цехе никого нет. Она боялась верить своей удаче.
Лу поспешила ко второй двери цеха и рывком распахнула ее. Едва она успела выскочить, как кто-то схватил ее за руку!
— Ты куда? — раздался мужской голос.
Ах, это Стегганс! Она облегченно вздохнула.
— Слава Богу! Это вы!
— А что случилось?
— Да вот, кто-то…
Она начала объяснять и вдруг замерла: ей в глаза блеснул луч, отразившийся от каски Стегганса, от того места, где была наклейка с инициалами.
И она вспомнила! Новое впечатление прорвало давно назревавший в памяти нарыв, и на нее хлынул поток ужаса. Вот оно, неясное воспоминание, мучившее ее все это время! Точно такой же блик, с двумя царапинами, заметила она во время пожара у пятого склада! Да-да, две изогнутые царапины! Только Стегганс по флотской привычке метит свою каску! И еще она вспомнила, как Стегганс после того дня брал себе новую каску!