- Ну, как судилище? - весело спросил он, вытирая руки о мятый халат. - Сколько ведер вошло в клистир?
- Посиди с Грачевым, - сказал Оленев. - Не подпускай к нему никого, кроме лаборантов и жены. А я выйду во двор. Душно здесь.
- Никаких проблем! Дыши, я побуду цепным псом. Полаю, покусаю и в дом не пущу.
Середина июня накатывала на город долгими днями, желтой пыльцой одуванчиков и вот-вот готовыми проклюнуться зелеными яйцами тополиных сережек, чтобы наполнить воздух и землю душным и теплым пухом.
«Пора давать плоды, - думал он, сидя на скамье и вдыхая полной грудью воздух. - Пришла пора отдавать долги. Как я жил раньше? Растительная слепая жизнь, покорность обстоятельствам, бездумное восприятие мира таким, каков он есть, нежелание и неумение изменить что-либо… Что ж, искать так искать и драться до последнего».
Сначала он не обратил внимания, что кто-то сел рядом. Может, кто-нибудь из больных, бесцельно убивающих время от обеда до ужина, может - чей-нибудь родственник.
- Вас зовут Юрий Петрович? - услышал он женский голос и, вздрогнув, поднял голову. - Спасибо вам.
Это была жена Грачева. Юра не знал, что ответить, и просто молча кивнул головой.
- Они вынесли решение.
Юра сжал зубы, готовый ко всему.
- Решили пока ничего не предпринимать. Анализы забраны. Как я знаю, вы лучше всех осведомлены о работе моего мужа и верите в его правоту. А я верю вам. Отдохните, я все равно не уйду отсюда.
- Нет, - мотнул головой Юра, - никто, кроме меня, не справится. О ребионите я знаю больше, чем кто-либо другой, даже ваш муж.
- Он никогда не говорил о вас. Впрочем, у него такой характер… - она замолчала, словно извиняясь за мужа.
- Это неважно. Во всем случившемся виноват я. Это я подсунул ему древний рецепт. Если бы знал, чем это может кончиться…
- Я вас не виню. Матвей не мог поступить иначе.
На больничное крыльцо, обрамленное старомодной балюстрадой, вышла Мария Николаевна. Щурясь на солнце, она отыскала взглядом Оленева, молча кивнула и так осталась стоять, словно не решалась ни подозвать Юру, ни подойти самой.
- Извините, - сказал Юра и сам пошел навстречу.
- Юра, - просто сказала Мария Николаевна, - сейчас не время для ссор и диспутов. Я не верю в чудеса, но это мое личное мнение. Так вот, я настояла на том, чтобы Грачева оставили в покое. Контроль и наблюдение возлагаю на тебя. Придется остаться на ночь. Я тоже остаюсь. Позвони домой, предупреди. Сейчас все разъедутся, поговорим после.
И Мария Николаевна, развернувшись на каблуках, как вышколенный солдат, четким шагом пошла к двери. Преданный солдат реанимации - странной науки об оживлении мертвецов.
Юра стянул халат, сложил его, взял под мышку и пошел за территорию больницы к ближайшему телефону-автомату. Его догнал Веселов.
- Изгнанник рая, - гордо сказал он. - С демонической силой меня вышибли из обители блаженных, повергли наземь, оттяпали крылья без наркоза и даже на пиво не дали. Во житуха, а?
- На, блаженненький, - в тон ему сказал Юра и протянул горсть мелочи. - Помолись за меня… Кто остался с Грачевым?
- Машка. Хоть и стерва, но своих в обиду не даст. Уважаю.
- Не ожидал от тебя. Сколько лет знаю, а такого… Ты же сам был противником ребионита. Забыл?
- Протри очки, везунчик. Мужик тем и отличается от амебы, что не болтает, а делает поступки и умеет признать свою неправоту.
- Никогда не видел болтливых амеб… Впрочем, ты прав.
К телефону подошел отец.
- Квартира, - сказал он, не дожидаясь вопроса.
- Папа?
- Это не Ватикан. Это квартира.
- Отец, это я, Юра. Ты не болен?
- Свинка-ангинка-минтая спинка, - хихикнул отец. - Заходила Лера, чума и холера.
- Она уехала в лагерь? Ты ее проводил?
- Муж ее проводил. Кандидат докторских наук или доктор по кандидатам в мастера. А вы кто такой?
- Юра я, твой сын. Сегодня я не приеду, остаюсь дежурить. Не беспокойся. И передай Марине, если она дома.
- Субмарине? Когда уставшая подлодка из глубины придет домой? А кто вы такой?
- Папа, - вздохнул Юра. - Береги себя, не выходи из дома. Я позвоню вечером.
Он опустил трубку на рычаг и хотел было отойти, как вдруг телефон разразился звоном. Машинально снял трубку автомата.
- Да?
- Да и нет не говорить, губы бантиком не делать, не смеяться, не смешить, - скороговоркой проговорил Ванюшка. - Привет, плешивый вундеркинд! Ищешь?