– Ты проснулся? Хорошо! – Зеленый повернулся, чтобы посмотреть на него. Авлсум сидел в пилотском кресле, одной рукой управляя кораблем, в другой держа небольшую видеокнигу, а третьей помешивая дымящуюся кастрюлю. – Обед скоро будет.
Эш ел неуклюже, зажав горшок между коленями и придерживая его культей, но ел он с хорошим аппетитом. К счастью, тушеное мясо Зеленого на вкус было приятней, чем его запах.
Авлсум сбросил газ, и краулер остановился.
– Погоди, – проговорил Авлсум, вставая с кресла пилота. – Где-то у меня есть отличная, человеческая кибер-рука. Погляжу в шкафах.
Зеленый скрылся позади, в грузовом отсеке, и Эш услышал, как он там грохочет и стучит, время от времени что-то обрушивая и бормоча проклятия на языке Зеленых. Но, в конце концов, Авлсум возвратился с кибер-рукой. Это была восхитительная, божественная рука, из золотого сплава, с браслетом из дымчатых зеленых драгоценных камней на запястье.
– От пирата это осталось. Очень злой человек, – сказал Авлсум, протягивая ее. – Но сделано прекрасно.
Эш слегка отодвинулся.
– Она чересчур хороша для меня. Ты и так для меня слишком много сделал.
– Нет, нет. Бери. Самоприживляемая. Смотри. – И Авлсум показал торцевую часть предплечья, из которой торчало кольцо крошечных нержавеющих зубцов. – Но есть одна проблема. Никакого человеческого анестетика на борту нет. Нужно подрезать твою культю. Или одна рука будет длиннее другой.
Эш сжал зубы и протянул обрубок.
– Хорошо.
Авлсум рассмеялся.
– Смельчак. Но тут есть микстура.
Зеленый указал на эмоциоупряжь.
– Не больно, если ты подключен.
Когда Авлсум пристегивал его к креслу крепкими ремнями, Эш ощутил на мгновение вспышку паники. Но, сказал он себе, у Зеленого уже было множество удобных случаев причинить ему вред. Он лег на спину, и сбруя затянулась вокруг его головы.
Авлсум поднял дискету.
– Вот. Это «Прикосновение крючка» будет.
Эш сражался с оковами.
– Нет, подожди… – произнес он в тот момент, когда Авлсум вставил дискету в слот.
А затем он поплыл по поверхности крутящегося под водопадом водоворота. Прохладная, сладкая вода ласкала его гладкое тело, и он прокачивал насыщенную жидкость через жабры, наслаждаясь ею. Он почуял движение на берегу и на мгновение насторожился. Но на залитую солнцем поверхность не падало ни единой тени, и он расслабился. Он опустился на дно, ощупывая гравий в поисках вкусных личинок.
Когда течение принесло к нему мушку, он всплыл к ней без колебаний. Он заглотнул ее, ожидая хрустящее ощущение раздавленого насекомого. Но вместо этого его рот наполнился затхлым, металлическим, искусственным вкусом, и он попытался выплюнуть его. Острая боль пронзила его челюсть, и резко дернула его голову в сторону берега.
Паника объяла его. Боль была ужасна, но еще хуже было принуждение. Мгновение, казалось, длилось вечно; его неумолимо тащило к берегу. Он согнулся, затем распрямился и наконец выпрыгнул высоко в жестокий воздух и затряс головой, увидев какого-то огромного, неуклюжего сухопутного монстра на берегу.
В это мгновение крючок оторвался от мягких тканей его рта, и он свалился обратно в воду, освободившись.
Страх по-прежнему подстегивал его, когда он спасался бегством вниз, по течению, но над страхом, вырастая все выше и выше, поднималась огромная радость, к тому же, еще более интенсивная из-за своей непривычности.